— Не нравится мне это, — громко сказал Мишаня, чтобы участники совещания его услышали. — Что это они там с начпродом перетирают? Небось, пайки урезать хотят. Эй там, у меня и так штаны падают!

Наконец, совещание закончилось. Руководящая тройка вернулась на свои места на выложенных кружком рюкзаках. Посередине круга на двух седушках красовался самый желанный в снежных лесах натюрморт: поделенный и разложенный по порциям перекус. Орешки, сало, конфеты приветливо выглядывали из мисок. А поодаль, словно новобранцы, выстроились рядком разномастные кружки: они ждали, когда в каждую из них плеснется немного живительного горячего чая из термосов. Руководство расселось, и это было сигналом к разбору мисок.

— Меняю три конфеты на сухарик! — возвестил Ион, ковыряясь в яствах своими длинными и тонкими, как пинцет, закопченными пальцами.

— Демпингуешь! — с деланным возмущением отозвался Мишаня. — При таких убийственных котировках я останусь без лишних сухарей. А раньше Танюшка мне за одну конфету три давала!

— Хочешь, так отдам сухарик? — смеялась Танюша, протягивая Иону маленький квадратик сушеного хлеба.

— Ты вроде сало не любишь? — с надеждой потянулся к Иону Данила. — Готов отдать два сухаря…

— Ничего себе предложения! Сало — задаром. Ионыч, не соглашайся, это разводка! — кричал развеселившийся Петя. — Я тебя спасу от этих коварных проходимцев. Даю тебе за сало три сухаря!

— Три сухаря и две черносливины, уж если на то пошло! — подхватила Ксеня.

— Ребят, ребят, не ссорьтесь, всем достанется, — довольно хихикал Ион, доставая из кармана ножик.

Шматок сала быстро разлетелся по трем страждущим мискам. Можно было не сомневаться, что продавец «забудет» забрать положенную ему плату из сухарей, а покупатели не станут напоминать. Игорьку и Сереге тоже хотелось поучаствовать в этом шутливом торге (тем более, что результаты выходили вполне существенные и сытные), но серьезность момента мешала. Ни он, ни Игорек пока не приступали к еде, желая прежде решить важный организационный вопрос.

— Ионыч…

— Ты опоздал, он уже мне обещал сухари! — не унимался Мишаня.

— Миш, спокойно. Ионыч, у нас к тебе разговор есть.

Все разом замолчали и принялись сосредоточенно жевать. Разговор назревал давно: собственно, с того момента, когда вдруг до всех дошло, что три дня ионовой лоцманской сессии — это не вечность, и скоро они кончатся. И тогда Серега либо с сожалением пожмет Иону руку, хлопнет по плечу, и тот повернет назад, либо… а вдруг они что-нибудь придумают, а? Ведь нельзя же, блин, вот так просто… Каждый по-своему, но все понимали, что благодаря Иону поход обрел какое-то удивительное новое качество, которого раньше не было никогда. И дело было не только в скорости. Утратить это качество было страшно грустно. Все напряженно ждали, что скажет руководитель.

— Короче. Мы тут посовещались… Вобщем, ты нам скажи — ты реально назад хочешь? А то ты вроде говорил, что без леса жить не можешь, то да се.

Ион смущенно улыбнулся, перебирая пальцами орешки, но промолчал.

— Вобщем, так. Если ты правда готов с нами дальше идти, то мы — Серега посмотрел на Игорька, — мы только «за». Чего уж говорить — мы выдерживаем график только благодаря тебе. Если бы ты, хм, у нас трактором не работал (слушатели сдержанно засмеялись), то шли бы мы сейчас ровно в два раза медленнее. А значит, не было бы у нас ни Каменного, ни Куропачьего, ни Оленьего, ни Найродыма. И брели бы мы печально где-нибудь низами, по руслу Прохоровки, и было бы нам мучительно больно оттого, что мы опять обломались, и не засчитают нам «тройку».

Серега замолчал. Речь получилась непривычно длинной для него. Тогда открыл рот Игорек.

— Как бы мне ни было тяжело это говорить, но штурман ты лучше меня, — с улыбкой произнес он страшное признание.

— Так вот, мы посовещались с начпродом, — Серега посмотрел на Олю, а она важно кивнула в ответ, — и решили, что жратвы у нас на тебя хватит. Во-первых, есть запасные четыре едки, которые у нас предусмотрены на случай пережидания непогоды…

— Я так понимаю, непогода отменяется? — усмехнулся Петя.

— Ребята, это все совершенно серьезно! — строго перебила Оля. — Мы очень-очень хотим, чтобы Ионыч с нами остался. И вот мы сверили таблицы, все пересчитали…

— По зернышку, можно сказать, перебрали…

— … и я могу точно сказать — еды у нас с учетом дополнительного участника хватит. То есть хватит основного — круп и сухарей. Тушенки лишней нет, поэтому будем вместо восьмерых бадяжить на девятерых.

— Тушка — она, как известно, безразмерная.

— А что, до этого не так было? Я уже привык.

— Так уж и быть, Ионыч, для тебя мне ничего не жалко!

— Единственное, ребята… — Оля замялась, — С перекусами проблема. Колбаса, сыр, сало — этого у нас и так по-спартански на каждого, а если переделить на девятерых, то получится совсем э-э… скромно.

Ребята загудели, что ради такого классного тропильщика вполне можно сесть на небольшую диету, и что мясо, вобщем-то, вредно, однако чувствовалось, что озвученная информация их немного огорчила.

— Народ, я… — начал было Ион.

Но Танюша не дала ему сказать.

— Ребята-ребята, не придется ничего делить на девятерых… Делим по-прежнему на восьмерых, ничего не меняется! — зачастила она, от волнения привстав с рюкзака. — Я ж не сказала, я действительно хочу немного вес сбросить… Оль, ты знаешь, я как раз перед походом хотела предложить, чтобы я шла на вегетарианском меню… Ну, то есть чтобы кашу себе отчерпывала перед забросом тушенки. Но оказалось, это сложно, и не уследить было, я и плюнула. А раз такие дела, что нужно, то как раз очень удобно и получается! — Она путалась, подыскивая слова. — Вобщем, на ужине нужно будет просто отложить мою порцию, и тогда всем мяса хватит. А на перекусах и того проще — делим, как всегда, просто я без мяса.

Танюша оглядела всех, боясь, что ей не поверят.

— На самом деле, я правда за прошлый год сильно прибавила, — смущенно хихикнула она, опустив глаза для правдоподобия. — Так надеялась на поход, а тут на тебе — такая раскладка, что скоро штаны не налезут. И вдруг лишний человек появляется. Знаете, ребята, это правда Божий промысел!

Последнюю фразу она произнесла совершенно искренне. Ион молчал, чесал в затылке и жевал губами. Он уже не улыбался. Танюша поняла, в чем дело: если бы он сам заявил об отказе от половины продуктовых позиций (тем более, что он и так их не ел), это смотрелось бы тяжкой жертвой, которую народ не смог бы принять. Мужик в походе должен хотеть жрать — это закон. А