Да, выблевал, надеясь, что полупереваренные куски мяса угодят в преследователей, и я хотя бы так внесу свою лепту в борьбу праведных драконов с неправедными.

А еще, в голове билась мысль: «Гитара! Как я без гитары?! Господи, пусть она не пострадает! Пожалуйста!»

Тупо, конечно. Тут бы свою задницу унести, что мне гитара?! Но она уже часть меня. Я к ней привык. И кстати…такого классного инструмента у меня никогда не было. Кто его делал — не знаю, и никогда не узнаю. И как он его сделал — тоже неизвестно. С помощью магии? Только вот это Страдивари или Амати среди гитар. Со всей ответственностью могу сказать, ведь что ни говори, а тридцать с лишним лет музыкантской работы не хухры-мухры.

Сумка, конечно же, улетела. Хорошо хоть нож я на пояс повесил. А вот кошель — нет. Болван! Из сокровищ на мне только жетончик Робага на цепочке, да амулет-одежда. В общем, остался с голым задом.

БАМ!

Не успел заметить, когда Айя врезалась в одного из преследователей, удар такой силы, что меня едва не сбросило с загривка драконицы. Но результат столкновения был фатальным для врага — он застыл, и после полетел вниз, кувыркаясь, как изломанная кукла.

Айя радостно заревела, оглашая окрестности воем пригородной электрички, и крикнула по мыслесвязи:

— Есть! Душу вынула из твари!

Четверо оставшихся в живых драконов разлетелись в стороны и начали методичный обстрел молниями и огнем. Айя не отвечала — она не атмосферница, и не огневик, чтобы вынуть душу ей нужно быть совсем вблизи от жертвы, а лучше всего — ее коснуться.

И тогда она стала забираться на высоту, маша крыльями едва ли не как птичка колибри. Не знаю, где она взяла силы, чтобы с такою скоростью махать, но результат был эффективным — драконица поднималась быстрее, чем преследователи, и ей было наплевать, что вокруг нас бушует пламя и сплетаются толстенные жгуты молний, пытаясь пробить силовое поле.

Выше, еще выше…вот уже из моего рта идет пар…еще…еще!

Мороз! Самый настоящий мороз! И трудно дышать. На какую высоту она забралась? Семь километров? Восемь? Может больше? Я едва держусь, лицо обжигает встречным ветром, и от него не спасают ни силовое поле, ни иллюзия одежды.

И тут Айя проделала то, чего я совершенно не ожидал. Она почти полностью сложила крылья и ушла в пике.

Вот тут мне пришлось совсем хреново! У меня когда-то был мерседес-кабриолет, старый, 93-го года выпуска. Я его купил еще в конце девяностых, когда заработки перли недуром, и мне очень хотелось повыеживаться (имею право!). Потом оказалось, что у него сбиты номера на движке…но это уже другая история. Так вот, я разгонялся на нем до двухсот километров и чуть быстрее (до 225), там, где позволяли разбитые дороги того времени. И знаю, как это — поток воздуха на 200 километров в час. Выставляешь вверх руку, ощущение, будто она упирается в стену из воздуха. А если эта стена еще имеет температуру в минус сорок градусов?

В общем, мне было очень хреново со всех сторон. Я сидел и сквозь зубы матерился по-русски, чувствуя, что вся верхняя половина тела — спина, задница, ноги (я же фактически лежу на драконице!) — превратились в сплошную ледышку. Уверен, скорость больше двухсот. И еще уверен — я обморозился.

Она сбила троих. Одним маневром. Скорость была такой огромной, что драконы не успели отвернуть. Вернее, так — троих она сбила наповал, четвертый, отворачивая, врезался в гору, и долго трепыхался, помахивая сломанным крылом.

Но и нам досталось. Все произошло на краю плато, прямо у обрыва. Айя с разгона врезалась в здоровенную сосну, растущую у самого края, а я, не удержавшись на спине, полетел в пустоту.

«Ну, вот и все!» — привычно подумал я в который уже раз, и перехватив гитару, которая удержалась на спине и даже не пострадала, полетел к далекой земле, прикрыв глаза и ожидая смертельного удара.

Удар! И огромные когти вцепились в мое тело, разодрав кожу до крови. Я воплю во весь голос от страха и нестерпимой боли — неужели чужие драконы меня настигли?! Неужели конец?!

— Потерпи — слышу я голос Айи — Сейчас…

Бум!

Плюхаюсь на землю, так и продолжая зажимать в объятьях свою драгоценную гитару. Рефлекс музыканта — сам погибай, а инструмент береги! Какой бы ты пьяный ни был, а инструмент должен сберечь. И…лучше им не бить по голове противника. Эффект кратковременный, и не такой эпичный, как если бы ты просто взял кирпич и дал ему по балде.

— Иди! — командует Айя — Иди к людям!

— А ты?! — спрашиваю я, внимательно осматривая драконицу, и с болью в душе отмечаю, что ее состояние оставляет желать лучшего. Нескольких чешуек не хватает, вырваны — и на груди, и на боках. Одно крыло явно повреждено, она держит его неуверенно, чуть отставив. И гребень надорван и кровоточит. После столкновения с землей, или это ее драконы так подбили? Впрочем, какая разница?

— Айя, пойдем со мной! — прошу я, но драконица мотает головой:

— Нет. Там бьются мои родители, и мой брат. За нами улетели самые слабые. Там — боевые драконы. Хоть чем-то, но я помогу семье. Прости. Будь счастлив!

Она вдруг протягивает когтистую лапу и легко гладит меня по голове. Совсем легко, чуть коснувшись волос. Потом подпрыгивает, и свечкой уходит в небо. А мне…мне хочется завыть волком. Потому что я ничего, совсем ничего не могу сделать! Никак помочь! Эти драконы фактически стали моей семьей, и вот теперь их там убивают, но я…я маленький клопик на дороге великанов. На меня даже наступать не надо — дыхнул, и я щелкну и разбрызгаюсь, как вонючая грязная капля. Куда мне лезть в сражение гигантов?!

Обидно и горько. Глаза жжет, но я не плачу. Не умею, наверное. Или разучился. Ведь я вырос. Теперь мне…сколько? Шестнадцать лет? Да, шестнадцать, как Айе и Кайлю. Эх, ребята, ребята! Ну нигде, нигде нет покоя! Ну почему разумные существа не могут жить в мире?! Почему им всегда нужно убивать друг друга?!

Я встал, ощупал себя. Больно. Кожа местами вздулась водяными волдырями, которые скоро лопнут, и тогда мне будет совсем хреново. Впрочем, очень надеюсь на свою драконью регенерацию. Помню, что случилось, когда меня укусила змея.

За спиной черная гладкая скала, впереди лес,