Шрифт:
Закладка:
*********
Последующая неделя тянется долго. Зато приходит весна. Чисто номинально, но все-таки…
Потихоньку втягиваюсь в привычный ритм. Снова посещаю тренировки по волейболу. Нога вроде в норме, однако тренер рекомендует поберечься. В апреле у нас соревнования, и он рассчитывает на мое участие, а значит подвести команду я не имею права…
— Вместо того, чтобы рисовать ее, лучше бы нашел возможность извиниться.
Абрамов, по обыкновению устроившийся на подоконнике, вскидывает на меня свой фирменный взгляд — «не подходи, убьет».
— Что? На больную мозоль наступила, Ян? — продолжаю ядовито.
— Харитонова, не нарывайся, настроение итак дерьмо, — захлопывает свой скетчбук и зло зыркает на меня своими невозможными зелеными глазищами.
Ох, сколько девичьих сердец разбил этот парень — не пересчитать…
— Надеюсь, это муки совести не дают тебе покоя?
— Где я и где совесть. Не смеши, — ухмыляется, покручивая пальцами карандаш.
— Кретин! Дашка — это лучшее, что было в твоей жизни.
Звенит звонок, и учащиеся торопливо расходятся по кабинетам.
— Которая из? — уточняет, делая вид, что не понимает, о ком я говорю.
— Которая из? — вскидываю бровь. — Твоя, Кучерявый. Та самая, которую ты опозорил на всю школу.
— Она сама себя опозорила, — отзывается равнодушно.
— Никогда не встречала более циничного и жестокого человека, чем ты, — осуждающе качаю головой.
— В класс заходим, Абрамов, Харитонова! Особое приглашение нужно? — орет на весь холл химичка.
Проходим в кабинет, где на протяжении сорока минут нам втирают про электролиз. На сорок первой я совершенно случайно обнаруживаю большую жевательную резинку в своих волосах и довольную морду Бондаренко, сидящего наискосок.
Какой все-таки мерзкий! Исподтишка такую фигню в коридоре сделать. Ну не дебил?
Жвачку тем же вечером из моей копны удаляет Регина, та самая мамина подруга, которую терпеть не может отец. К счастью, она работает парикмахером в нашем салоне и всегда готова прийти на помощь.
— Ну и какая стерва это сделала? — интересуется после того, как извлекает из волос розовое нечто.
— Это Алеша мне мстит, — признаюсь я честно.
— Тот самый Алеша? Твой? Но за что? — ловлю ее удивленный взгляд в зеркале.
Регина о моих чувствах к Бондаренко знает давно. Как-то поймала меня на разглядывании его фоток, и пришлось объясняться.
— Ты же с ним закрутила, да? — переходит на шепот, дабы нас не услышали другие работники салона.
— Да ничего у нас не вышло. У него есть девушка. А третьей я быть не хочу.
— Это правильно, Сашка. Треугольник ни к чему хорошему не приводит. Вон посмотри, чем закончился мой роман с Темрюковым. Полгода жили душа в душу — и на тебе. Как гром среди ясного неба. Ухожу, говорит, назад к жене. Нормально вообще? — возмущается, вкладывая ножницы в чехол. — Сейчас понимаю четко: на чужом несчастье — счастья не построишь.
— Это точно.
Когда-то я мечтала занять место Купцовой. Мне казалось, что я близка к этому, ведь Леша обещал рассказать ей о нас и остаться лишь со мной.
Наивная дура. Теперь-то понимаю, что после первого секса Бондаренко сразу бы переобулся.
— Идем мыть голову.
Пока пересаживаюсь, она песочит Темрюкова, а я в это время смотрю на нее и думаю: почему классной, яркой, красивой Регине так не везет с мужчинами. Ей тридцать два, она умна и самодостаточна, а на личном никак не складывается. Именно так, чтобы всерьез. Поклонников-то хоть отбавляй, но всем им нужно только одно.
— Страдаешь теперь, Саш?
— Нет. Я поняла, что он слизняк и резко охладела, — зажмуриваюсь от удовольствия, когда она принимается за дело.
— Ну слава Богу! А это… вы с ним… Успели?
— Нет! — распахнув глаза, отчаянно краснею. Прямо щеки начинает жечь, будто их перцем натерли.
— Теперь ясно, почему он бесится. А про Камиля расскажешь? Женька все уши про него прожужжала.
— И когда успела, — недовольно цокаю языком.
— Так и что…? — улыбается Регина, прищуриваясь.
— Мы дружим, ничего такого, что могло ей померещиться.
— А жаль, — театрально вздыхает.
— Это почему же?
— Да пора тебе уже по уши влюбиться. Восемнадцать — прекрасный возраст! Мальчишки, свиданки, дискотеки, поцелуи… — ополаскивает мои волосы, аккуратно отжимает и заворачивает в тюрбан из полотенца. — Время нарушать запреты!
— На носу экзамены, получение аттестата, поступление в университет. Мне учиться надо, Регин.
— Эту лапшу отцу-надзирателю своему вешай, — отмахивается, доставая из тумбочки фен.
— Какие свидания, если у меня дни расписаны поминутно.
— Так и я о том же! Неправильно все это. Отрываться надо, пока молодая. Все, чего хочется, от жизни брать на полную катушку. Потому что если не сейчас, то когда?
— Слышали бы тебя мои родители, — хмыкаю, нервно усмехаясь.
— Да пусть бы и услышали! Никак не расстанутся с ежовыми рукавицами, в которых тебя держат.
— Они беспокоятся обо мне и желают только лучшего.
— Благими намерениями сама знаешь, куда дорога выстлана. В ад!
— Не нагнетай.
— Я вот тоже до двадцати трех лет кроме книжек ничего не видела. И что? Понадобилось мне мое экономическое образование, как думаешь?
— Ты экономист? — пожалуй, мой черед удивляться.
— Ни дня им не проработала. Вручила бабушке-тираноиду диплом, помахала ручкой и съехала к девчонкам на квартиру.
— Круто, — искренне восхищаюсь ее поступком.
— Сожалею, что не сделала этого раньше.
— А как же ты парикмахером стала?
— Так на курсы записалась год спустя. Выучилась, руку набила и вуаля!
— Любимым делом занимаешься.
— Однозначно.
— О чем болтаете? — мама, как всегда, появляется незаметно.
— О родителях и их хотелках, — выдает Регина, включая фен на полную мощность.
Забавно, но этой же ночью мне на телефон приходит сообщение. От Паровозова.
Сон как рукой сняло. Подорвавшись с подушки, таращусь на входящее смс и не могу заставить себя прочитать его содержимое. И страшно, и любопытно до трясучки. Сердце надсадно тарахтит в грудине, отбивая какой-то невероятный, совершенно сумасшедший ритм. Дышать я не в состоянии. Глотать тоже.
Плюнув на все, дрожащими пальцами жму на сообщение.
Открываю, ощущая, как в области висков накатывающими волнами грохочет разгоряченная кровь.
«Надо увидеться, Сань»
«Зачем?» — отправляю сразу же, и в районе солнечного сплетения разгорается маленькая, хрупкая надежда. Однако тут же умирает, едва приходит ответ.
«Трофей хочу вернуть»
И следом прилетает фото моих кружевных труселей…
Глава 23. Ривьера
Воскресным днем около двенадцати я выхожу из своего дома. Триста метров спустя поворачиваю за угол и сразу обнаруживаю черную приору Паровозова и его самого.
Илья стоит спиной ко мне, оперевшись о капот машины. По обыкновению курит. На крыше
