Шрифт:
Закладка:
Перемотав заранее запасенной чистой тряпкой при помощи Торопа лоб, выбрался наружу, и, смахивая со своего клинка кровь, поблагодарил Ладислава за своевременную помощь.
— О чем речь, Див? — спросил брат, потрясая своим окровавленным копьем. — Пошли! А то без нас все веселье закончится!
Кто о чем, у меня тут за несколько секунд вся жизнь промелькнула, а братик, понимаешь, боится, что как бы без нас все это «веселье» не закончилось! С ума сойти!
По пути, идя замыкающим спешно снарядил арбалет … сзади послышался перестук конских копыт, развернулся и увидел, что прямиком на нас мчатся двое всадников … из арбалета попал в первого всадника, скакавший по узкой улицы второй конник замешкался на несколько секунд, но этого времени мне хватило взвести арбалет и прицельным выстрелом завалить второго.
Мой десяток за время этого краткого боя уже успел во всеоружии развернуться и рассредоточиться.
— Так, Тороп, бери четверых и дворами обойдите коней с тыла, а с оставшимися я буду тут стоять, перегораживая им дорогу.
Упускать такой трофей было бы преступлением! В «граде», с оставшимися галиндами и без нас сопливых разберутся.
Когда увидел за спинами нервничающих от крови коней выходящего Торопа с его людьми, то вытянув вперед заранее припасенный кусок хлеба, и аккуратно направился к лошадям. Поманил хлебом первую, угостил ее, погладил, потом эту же процедуру повторил и со второй. Обе были кобылы и довольно смирные — то, что мне и требуется! Скакать на боевых жеребцах я как-то не обучался, впрочем, как и никто из драговитов.
Взобрался на выбранную мною лошадь, натянул поводья. Поддавил ногами и она пошла вперед, повороты вправо и влево она тоже послушно исполняла. Вторую, на определенных условиях, подарил довольному до ушей брательнику.
А пока мы занимались с моим десятком «коневодством», дома галиндов безжалостно зачищались и пустели один за другим. Женщины с детьми и многие из мужчин пытались убежать, некоторые смельчаки, прикрывая отход своих домочадцев, оголтело кидались в драку. Оставив Торопа и еще одного воина из своего десятка стеречь привязанных лошадей, пришлось и нам вновь включаться в эту кровавую работу.
Все кончилось за каких-нибудь пару часов, «град» опустел и затих мертвящей тишиной. Все живое, не сдавшееся в плен, было убито, и даже большая часть домашней скотины не пережила этот день.
Затянутая поволокой дыма деревня балтов в лучах закатного солнца представляла собой довольно печальное зрелище: частью сожженная, частью разрушенная, усеянная трупами и фрагментами плоти, что были облеплены каркающим, активно насыщающимся вороньем. Воняло дымом, жареным мясом, человеческими внутренностями и испражнениями.
Этот подвергшийся приступу и разорению населенный пункт галиндов стал последним в нашем продвижении на север, уничтоженные балтами драговитские селения были отомщены с троицей. Именно здесь мы вступили в самое крупномасштабное сражение, встретили самое отчаянное сопротивление и понесли самые большие потери, потеряв пятнадцать ратников.
Присутствующий при войске волхв, один из «заместителей» Яролика, ответственный за северные драговитские рода, на следующий день после штурма устроил по погибшим воинам тризну в духе этого времени и наших обычаев.
Утро того дня началось с заготовки сухостоя, веток и дров. В двухстах метрах от поселения были разложены погребальные костры. Волхв, испив какой-то токсичный травяной отвар для «разогрева», принялся за свою работу. Во имя и славы Перуна возложили на еще не зажженные костры тела павших. Туда же, к ним, помимо скромных даров перенесли и трупы наиболее красивых и молодых женщин, погибших при штурме. Это, чтобы воинам на Том Свете не было одиноко.
Остальных выживших галиндов, не без моего участия и по моему научению, Гремислав согласился взять в полон, чтобы затем или оставить в Лугово для желающих стать рабовладельцами или же продать в конце лета готам, где уже существовал сложившийся рынок работорговли. Для себя я испросил две молодых семьи с детьми, которые ранее, как и все выжившие, предназначенных на заклание. Дядька, в этой малости, своему необычному, но очень полезному во многих отношениях племяннику не отказал. Кровожадного волхва тоже пришлось «умаслить», подарив ему запечатанный горшочек с зажигательной смесью и один трофейный нож.
Первым же ударом огнива о кремень полетели высеченные искры, и тут же занялся огнем пропитанный в моем коктейле для розжига трут. Помощники ведуна размножили огонь по числу сложенных костров и одновременно их запалили.
Загорелись дрова, языки пламени активно принялись поглощать топливо, сгущающиеся клубы дыма потянулись в небесную гладь. Выстроившееся в кольцо вокруг костров драговитское войско под «завывания» волхва с криками «Перун!» застучало оружием.
Ближе к вечеру с мест прогоревших погребальных костров в мешки погрузили несгоревшие останки. Прах, по указанию волхва, предстояло похоронить на драговитской земле под насыпным курганом.
Лошадьми, полоном и другим скарбом обзавелся не только я один, и ехать домой назад теми же лесными «партизанскими тропами» было бы затруднительно. Расспросил Градислава, тот меня уверил, что идти назад теперь будем без опаски, по открытой местности и хожеными дорогами и тропами, по которым способна пройти груженая лошадь. Эти его слова меня успокоили, поэтому-то я так и прибарохлился на широкую ногу.
Я специально обзавелся таким семейным полоном — двумя парами с четырьмя детьми, потому как он в плане исходящего от него опасности и риска побега, считается самым безопасным. С детьми не убежишь и без них тоже не побежишь. Одну, довольно смирную и послушную трофейную лошадку оставил себе, вторую подарил Ладиславу, но с условием, что он поможет на ней довезти до Лугова другие мои трофеи.
С учетом того, что я теперь был ответственен аж за восемь человек, запасся провизией на обратную дорогу. Пока мы с Торопом зарезали и освежевали овцу, а потом начали готовить еду, двое полоненных мужиков около опустевшего коровника мастерили «волок» для лошадей. Вообще, «волоки» являлись предшественниками саней, являясь донельзя примитивными и соответственно
