посекретничать, чтобы лишний раз не просить прислугу выйти. Главное продолжить с того же момента, на котором мы остановились, и не менять положение в пространстве, тогда они ничего не заметят. Жаль, что на резервуаров это не действует, - леди Сольвейг бросила быстрый взгляд на Шафран. Впервые за вечер в ее тоне проскользнула неприязнь.

- Дорогая, сколько раз тебя просить не сравнивать резервуаров с прислугой, они наши помощники, и практически члены семьи, - нахмурил брови лорд Ильнар.

- “Заморозка” действует всего пару минут, сейчас они “оттают”, - предупредила леди Сольвейг, пропустив реплику мужа мимо ушей.

За ужином Алмаз беседовал с супругами Ёнссонами самым оживленным образом, а я по большей части отмалчивалась. Разговор преимущественно шел о вещах, которые были мне непонятны и неизвестны: философии и о политике, и делах богатых семейств. Алмаз так хорошо вписывался в этот круг общения, что в какой-то момент мне стало жаль, что он оказался вырванным из своей среды.

После ужина мы переместились в гостиную. Шафран, которая за весь вечер не проронила ни слова, сидела в другом конце комнаты у окна и вышивала. Хозяева усадили нас с на диван возле камина, а сами сели напротив.

Лорд Ильнар подозвал слугу и дал ему какое-то распоряжение. Через несколько минут тот принес гитару, чему не очень-то обрадовалась леди Сольвейг. Может, она считала, что гитара - не достаточно аристократичный музыкальный инструмент. Не было сомнений в том, что хозяин сделал это, чтобы развлечь меня. Ведь на Юге посиделки с гитарой после трудового дня были частью повседневной жизни. Я вспомнила звук перебора струн в ночной прохладе, россыпь звезд над головой и пламя костра, мерцающее в темноте.

- Не желаете ли сыграть что-нибудь для нас? - спросил лорд Ильнар.

- Я ничего не смыслю в музыке, но люблю слушать, - ответила я.

Шафран отложила в сторону вышивание, встала и подошла к нам.

- Вы позволите? - она потянулась к инструменту, и лорд Ильнар отдал ей гитару.

Одарив хозяина благодарной улыбкой, Шафран устроилась на свободном диване, перебирая пальцами струны и проникновенным голосом запела грустную песню. Я сразу узнала эту мелодию, у нас его называли романс несчастной возлюбленной. Девушка, от лица которой шло повествование в песне, просила снять цепи с ее сердца и позволить ей уйти. Она винила себя за то, что находится во власти любовных чар, словно под гипнозом. Но у нее нет никаких шансов, так как она глубоко безразлична этому мужчине. Ее жизнь превратилась в ад, потому что он не замечает ее, словно она для него пустое место.

“Поэтому, пожалуйста, сними цепи с моего сердца, позволь мне уйти”, - пела Шафран.

Алмаз смотрел в окно. Видимо, он не любил песни под гитару, потому что как только Шафран запела, он предпочел удалиться в дальний конец комнаты. Лорд Ильнар задумчиво смотрел на огонь.

- Вам понравилось? - спросил у меня лорд Ильнар, как только Шафран закончила петь.

- Красивый романс, - неопределенно ответила я, - впервые я услышала эту песню, когда была еще ребенком.

- Нельзя было спеть что-то повеселей? - проворчала себе под нос леди Сольвейг, - милорд, можно я на пару минут украду вашего резервуара раз уж у меня теперь нет своего? - спросила она и, не дожидаясь ответа, увлекла Шафран за собой в коридор.

Я заметила, что слуги, которые стояли возле дверей в ожидании указаний, снова застыли в неподвижном положении.

- А вы не боитесь, что супруга использует ментальные чары против вас? - спросила я у лорда Ильнара.

- Она проделывала это, когда мы встречались, хоть им и запрещается воздействие на других магов. Но однажды Сольвейг допустила серьезный промах, и я заставил ее выдать мне персональный амулет от ее чар. А после свадьбы тесть подарил мне универсальный амулет, ограждающий ментального воздействия любого мага, чтобы я мог спокойно хранить их фамильные тайны, - улыбнулся лорд Ильнар.

Леди Сольвейг вернулась в гостинную и подошла к нам, а Шафран вернулась на свое место возле окна и снова принялась за вышивание.

- Мощный амулет - залог счастливой семейной жизни, - усмехнулась леди Сольвейг, приобняв супруга за плечи, - такова специфика жизни с ментальным магом.

- А как я узнаю, что вы меня не замораживали?

- Околдовывать гостей - неприлично! - воскликнула леди Сольвейг, - и, как уже сказал милорд, нам запрещено воздействовать на других магов.

- Но как можно узнать об этом воздействии? - спросила я.

- На входе у нас висят амулеты для недоверчивых особ, - сказала Сольвейг, усаживаясь рядом с супругом, - и, как я вижу, вы решили воспользоваться одним из них. Чтобы ментальщики не злоупотребляли своими способностями в браслетах магов стоит индикатор, который реагирует на ментальное воздействие.

- Браслет фиксирует только серьезные нарушения. Мелкие колебания энергии он не замечает, - пояснил лорд Ильнар, - говорят, некоторые умельцы научились обходить встроенную в браслет защиту, вот и доверяй после этого ментальщикам.

- Вы, между прочим, взяли одну из ментальщиц в жены. И в связи с этим могли бы не пятнать нашу репутацию без веских на то причин, - леди Сольвейг надумала губки, и сделала вид, что обиделась.

Но вместо того, чтобы просить у нее прощения, лорд Ильнар притворился, что ничего не заметил, и предложил показать мне оранжерею.

Выйти на улицу зимой и почувствовать аромат цветов и листвы было немного странно. Если бы не металлическая конструкция купола, которая ясно просматривалась в свете луны, то я бы подумала, что вместо двери шагнула в портал и вышла в землях, которые расположены намного южнее.

Заметив яблоко на ветке, я сошла с мощенной камнем тропинки, сорвала его и попробовала на вкус. Яблоко было зеленое и выглядело намного меньше тех, что растут на Юге. На вкус оно тоже сильно отличалось и было похоже на вязкую траву, чем на фрукт.

- Эти деревья я вырастил из косточек, которые привез с собой, - сказал лорд Ильнар, - правда, пришлось немного ускорить процесс. Для еды эти яблоки не годятся, - заметив, что я поморщилась, - но, когда деревья цветут, распространяя сладковатый аромат под куполом, мне кажется, что я снова гуляю по саду, в котором любил проводить время будучи ребенком.

Я второй раз откусила от яблока. Рот наполнился вяжущим горьким вкусом. Постеснявшись бросать огрызок себе под ноги, я сжала фрукт в ладони и превратила его в пепел, который