Потом были отступления, горящие города, бои, окопы, землянки, броски разведчиков. Свистела, стонала, бухала смерть вокруг Пименова, но за эти годы он стал хитер и увертлив. По-иному, чем раньше, оценил он свой малый рост, узкие плечи и поджарое тело. Все, что прежде студенту строительного техникума Пашке Пименову казалось величайшим несчастьем, обернулось на войне в его пользу. Будь он ростом повыше и в плечах пошире, довелось бы ему, наверное, уже быть в царствии небесном. А так пуля сбивала пилотку, не задев головы, осколки рвали шинель, едва царапнув по телу.

Пименов воевал, а за тысячи километров в заволжском городке маялась его семья. Жена по двенадцать часов слепла в пошивочной мастерской над бязевыми подштанниками. Зарплаты и аттестата по военной дороговизне едва хватало. Дочке Надюшке уже восьмой год пошел, осенью в школу. Смышленая дочурка, все буквы знает. На каждом письме свою приписку делает. Раньше ладошку с растопыренными пальцами обводила, дома с елками рисовала, в последних же письмах печатными буквами пишет приветы и поцелуи.

А война идет и долго будет еще идти. Убьют Пименова, что станет с женой, с дочуркой? У Машеньки здоровье и до войны было не очень крепкое. Успокаивает она его в письмах, но он-то знает, как ей трудно приходится.

Давно везет Пименову на войне. Многих поубивало рядом, а он оставался невредим. Но не может везение быть бесконечным…

Последнее время Пименов ни с того ни с сего ощутил, что все больше и больше побаивается смерти. Стало ему казаться, что тихохонько крадется за ним косая, терпеливо подстерегает, времени своего дожидается. Чудились ему за спиной осторожные ее шаги, и не знал Пименов, куда деться, схорониться как.

— Новостей не слышал? — спросил капитан артиллериста.

— Вот они, новости, — усмехнулся тот. — Погляди в трубу, все как на ладошке видно.

Капитан стал рассматривать нагорный, много раз виденный берег. Стереотруба приблизила глинистый, в закремневших морщинах, рыжий откос. Кособочились водомоины, оставшиеся после весеннего паводка. Словно бородавки, пузатились в глине подмытые валуны. Торчала мертвая ветла с обсеченными сучьями — ориентир номер один. Поверху откос был оторочен мягкой выпушкой неправдоподобно зеленой травы. Между обрывом и водой было метра три — желтая полоска песка. Проволочного забора с минами-ловушками, который немцы с осени соорудили у воды, теперь не было. Смыло его, на радость всему полку, весеннее половодье.

Подполковник Барташов решал, кто возглавит штурмовую группу. По опыту надо бы послать капитана Пименова. Но что-то настораживало подполковника от принятия такого решения. Он курил папиросу за папиросой и думал.

Против кандидатуры капитана у подполковника не было никаких доводов. Давно занимается разведкой, грудь в орденах, голова работает хорошо.

И все-таки капитан Пименов в последнее время как-то неуловимо изменился. Начал слишком поспешно соглашаться с командиром полка. Поддакивал, охотно подхватывал мысли подполковника Барташова. Узко посаженные глаза капитана покладисто поблескивали. И сигаретки немецкие начальник разведки приноровился по-особенному доставать: ноготком их из пачки выщипывал…

Когда подполковник сказал вчера Пименову, что первой пойдет штурмовая группа разведчиков, он ожидал, что капитан попросит поставить его во главе. Но Пименов промолчал. Лицо его потускнело, стало вдруг каким-то стертым. И Барташов разглядел, что у капитана на молодом лице под глазами появились дряблые мешки.

Конечно, каждый человек боится. Подполковника злили бойкие статейки в газетах о героях, не ведающих страха. Не было их, не было людей без страха. Но и бояться на войне надо было так, чтобы не потерять голову, чтобы страх не подчинил тебя, не лишил рассудка.

Подполковник знал случаи, когда и у храбрецов нервы не выдерживали. Иногда эта боязнь проходила, а иногда…

Во главе штурмовой группы придется посылать лейтенанта Нищету. Хоть воевал лейтенант недавно, но парень он был твердый и соображающий. Барташов с чистой душой подписал еще зимой на лейтенанта Нищету наградной лист на Боевое знамя. Два дня лейтенант пролежал с разведчиками в снегу и все-таки подкараулил на фронтовой дороге офицера связи, которого сопровождал бронетранспортер с автоматчиками. Кудряшов кинул в бронетранспортер противотанковую гранату, а лейтенант Нищета с другим разведчиком управились с легковой машиной. Линию фронта перешли без потерь и принесли единственный тощенький пакет, заляпанный печатями и штемпелями. Но содержимое этого пакета оказалось таково, что в полк прикатил начальник разведотдела армии и часа три беседовал с лейтенантом Нищетой…

Придется парня в пекло сунуть, в самую горловинку. А вдруг по молодости растеряется лейтенант, сдрейфит на минуту?

Тогда штурмовая группа не выполнит задачи. Разведчики погибнут, а подполковник Барташов предстанет перед судом военного трибунала. И будет тот суд скорый и строгий…

Вот и думай, решай.

ГЛАВА 12

Пламя светильника из снарядной гильзы было ровным. Фитиль, умело подстриженный Харитошкиным, не чадил. Бензин, в который была кинута щепоть соли, не вспыхивал, не чуфыркал, не выбивал деревянной затычки.

Свет масляной желтизной отражался на потолке, на выкатах бревенчатых стен в низкой избе. Здесь было пристанище разведчиков, их фронтовой, обжитый за несколько месяцев дом.

На скамьях, на нарах, устланных горьковатым лапником, расположилась штурмовая группа.

Разведчики готовились к операции. Едва начнет светать, поплывут они к другому берегу. Поплывут, толкая перед собой плот, нагруженный дисками, гранатами, ящиками с патронами, взрывчаткой, едой и ракетами.

Разведчики поплывут по горло в воде, а на плоту разместят несколько манекенов, набитых фашинником и травой маскировочных костюмов, самых изодранных и грязных, какие только мог отыскать старшина Маслов. К рукавам манекенов привяжут автоматы и для убедительности рядом поставят станковый пулемет. Пулемет и автоматы будут исправными, заряженными по всей форме. Они пригодятся для дела.

Манекены придумал капитан Пименов, и командир полка одобрил эту затею. Пусть три, пусть две минуты понадобятся немцам, чтобы сообразить, что на плоту лежат чучела, а живые люди прячутся в воде, укрываются за толстыми бревнами. Пусть первыми прицельными очередями немцы ударят не по разведчикам, а по манекенам…

Как было положено, перед выходом на задание помкомвзвода Орехов собрал в штурмовой группе документы, письма, фотографии и все остальное, что могло выдать разведчика, установить его личность, часть, к которой он принадлежал. Собранную пачку бумаг Орехов сдал в штаб, и писарь запер ее в железный ящик.

Затем Орехов пошел с Кудряшом к старшине Маслову. Подполковник приказал выдать штурмовой группе новые маскировочные костюмы и сменить сапоги на ботинки. На воде сапоги тяжело тянут вниз, а ботинки будут полегче.

Маслов долго копался