Наконец, наступила так долго ожидаемая Павлом командировка на фронт, к солдатам на передовой.

- …кто из вас готова пойти со мной и сломать Адель челюсть? – Произнесла Стефани перед толпой девиц, что смотрели на их выступление в очередной раз, где-то в Италии.

Но ответом ей было гробовое молчание.

Помолчав несколько секунд, Стефани неловко помялась и произнесла:

- Эм… ладно… мне нужна доброволец!

- Мы все добровольцы, а то, как бы мы тут все оказались? – С иронией произнесла какая-то девушка.

Все засмеялись такой шутке.

- Верни Красного! – Крикнул кто-то из толпы, и все одобрительно зашумели.

- Да, верни красного и его советских парней! – Поддержали первый возглас.

- Они… – Замялась девушка. – Они только с одной песней выступают… я попрошу…

- Давай, посмешище! – Выкрикнули из толпы.

- Парней веди!

- Ладно, я сейчас… – Хотела что-то сказать девушка.

- Эй, арлекина, классные ботиночки! Такие всем в цирке выдают? – Заржали девицы.

- Да ладно вам, мы же в одной команде! – Попыталась было что-то сказать девушка, но тут поднялась одна из девиц, оголила своё седалище и крикнула:

- Эй, капитан! Распишись-ка на этом!

За всем этим наблюдал Павел. Наблюдал и кипел. Их со Стефани отношения, которые начинались, как простая проверка внезапно возникших чувств, давно стала настоящей любовью и привязанностью. Он правда любил её, и то, что кто-то смеет так с ней обращаться, невероятно бесило его.

У линии фронта он постоянно носил свою перевязь с пистолетами, и в этот раз она ему пригодилась.

Когда в Стефани полетели помидоры, яйца, всякая тухлятина и камни, отскакивающие от щита девушки, парень не выдержал и, не слушая возражений той толстушки, что так и ездила с ними по всяким турне, выскочил на сцену, заводя свою девушку себе за спину.

- Красный! – Закричали довольно девушки. – А где твои советские парни?

Не слушая никаких выкриков, Павел вытащил один пистолет, передёрнул затвор, поставил предохранитель в крайнее заднее положение, то есть на автоматический огонь, и высадил одной очередью всю обойму над головами девушек, чем заставил всех ошарашено замолкнуть.

- Вспомнили, что такое война?! – Спросил он у них. – Война – это боль, кровь и страдания! Это стрёкот пулемёта и свист пуль над головой! И когда к вам пришли люди, которые принесли вам немного света своим выступлением – вы закидываете их мусором!

- Что ты знаешь о войне, комнатный мальчик?! – Тут же выкрикнула одна из девушек.

- Что я знаю?! – Вспылил Павел, не слушая того, что ему говорила Стефани, пытаясь успокоить. – Я пороху нюхнул и лиха хапнул как бы не больше многих из вас! В отличие от вас, соплячек, я прошёл две войны! Я убивал, был под прицелом, слушал свист падающих мин, радуясь уже тому, что слышу его, потому что свою мину не услышишь! Я видел, как на минах подрываются наши танки и просто молодые парни, с которыми я был знаком! Я знаю, что такое война! Но я не ожидал, что те, кто так же знают, что это такое, так отнесутся к тем, кто приехал их подбодрить! Советские солдаты артистов на фронте на руках носят! А американские хабалки, видимо, не знают, что такое благодарность!

Этих его слов не выдержала организатор, и, согнав его со Стефани со сцены, объявила, что сегодня будет ещё одно представление – вечером.

- Какого чёрта ты творишь?! – Спросила она у Павла, когда вывела на сцену артистов из подтанцовки, а сама вернулась за сцену.

- Я никому не позволю обижать мою девушку! – Заявил тот, упрямо подняв вверх голову.

- Да кто её, такую, может обидеть?! – Прошипела женщина. – И что это была за выходка с пистолетом?!

- В следующий раз я возьму прицел ниже, и пройдусь очередью не над головами, а прямо по ним! – Заявил дерзко тот.

- Короче, Роджерс! – Обратилась организатор уже к девушке. – Успокой своего дикого русского парня, и готовьтесь к следующему выступлению!

И ушла, оставив их одних.

Спустя несколько секунд, скрипящий зубами Павел услышал всхлипы со стороны девушки.

Обернувшись, он увидел, как та утирает бегущие из глаз слёзы кулаком. Она внезапно осознала, что она – не герой, а жизнь – не спектакль и не кино, и тут настоящие солдаты, для которых все эти сценические ужимки являются оскорблением.

- Паш, почему всё так? – Спросила она у парня.

Тот ничего ей не ответил, а только лишь подошёл, взял за плечи, посмотрел в глаза и крепко обнял.

- Не волнуйся, солнышко, всё закончится. – Произнёс он, гладя её по волосам.

Так они и простояли некоторое время, пока к ним не подошла Пегги Картер, которая, вместе с Говардом Старком и полковник Филипс находились в этих местах.

- Привет Стефа, Пол. – Поздоровалась она.

- Привет! – Удивлённо произнесла Стефани.

- Давно не виделись. – Махнул рукой Павел.

- Откуда ты здесь? – Спросила девушка.

- Официально – меня здесь нет. – Покачала головой англичанка. – А там у вас было настоящее представление!

- Да, мы малость импровизировали. – Ответил парень.

- Не привыкли к зрителям, которым больше восьми лет. – Вторила ему девушка.

- Я так полагаю, вы теперь новая надежда Америки?

- Продажи облигаций подскакивают везде, где мы были. – Со вздохом ответила Стефани.

- Сенатора Бранд цитируешь? – Хмыкнула Пегги.

- Это хоть что-то. – Возразила девушка. – Филипс вообще чуть в лаборатории не заперла!

- Выходит, у вас лишь два варианта? – Усмехнулась невесело англичанка. – Лабораторные мыши или цирковые обезьянки. Кстати, Пол, каково это, осознавать, что на тебя и плакаты с твоим изображением мастурбирует вся американская армия и половина одиноких женщин Америки?

Павел не ответил, лишь только скрипнув зубами. По больному, сучка британская, режет! Да и у Стефы кулачки хрустнули.

- Вы ведь для большего предназначены! – Добавила Пегги.

- Я так мечтала попасть в армию, поехать за океан, сражаться на передовой… служить своей стране… – После секундной паузы начала Стефани. – И вод теперь, когда я получила то, о чём не могла и мечтать – трико напялила!

- А ты, Пол? –