играет загадочный хозяин? Аннабелль встрепенулась при мысли о нём. Он считал себя раскрытой книгой, а она не стремилась усомниться в его словах, делала именно то, что ему было нужно — отвлекалась на него, забывая про вещи, действительно требовавшие внимания. Он говорил, что его не нужно спасать, а сам часами сидел у ручья с видом, словно вот-вот утопится в бурлящем потоке. Анна была уверена, что накручивает себя, рассудок твердил, что ей следует просто поговорить с Клодом, вызвать его на откровенный разговор, пользуясь её нынешним положением «друга». Но какая-то часть её сущности, успевшая разочароваться в уговорах и дипломатии, требовала действий, поступков и приключений. Анна шла навстречу этим требованиям, несмотря на то, что все приключения, встречавшиеся ей в реальной жизни, не заканчивались добром. Предавшись таким размышлениям, она не заметила, как оказалась в анфиладе кабинетов. Там она без труда отбросила сомнения, предавшись окрыляющей жажде приключений, загадок и их решений. Девушка принялась искать что-нибудь, что могло бы дать ей ключ к истории замка.

Для человека вроде Аннабелль это занятие было почти невыполнимым. Она всё отвлекалась на казавшиеся ей интересными книги ― откладывала их в отдельную стопку, чтобы потом перенести в свою комнату, а потом, когда книг накапливалось слишком много, она начинала их перекладывать так, чтобы было легче переносить их в спальню. Непременно какой-нибудь фолиант с броским названием привлекал внимание девушки и Анна вовсе теряла счёт времени, уходя с головой в чтение первых страниц «из чистого любопытства». В какой-то момент она вспоминала о том, что искала, откладывала книгу и снова начинала перебирать бессчётные тома, блокноты и тетради. Она бегло просматривала страницы в поисках чего-то, что могло показаться важным, но не находила ничего, что заинтересовало бы её, кроме вырванных листов, от которых избавлялись по десятку за раз, оставляя на их месте только неровные края, словно обрезанные крылья. Ещё было множество карандашей. Аннабелль находила их повсюду: на рабочем столе, в креслах, в ящиках, на полках, на полу. Все они были идеально заточены, как будто неизвестный художник хотел всегда держать карандаш под рукой на случай, если его не окажется в кармане.

На полках, между книгами, она находила спрятанные листы бумаги с рисунками, выполненными всё той же знакомой ей рукой. На них были изображены одни и те же глаза, по-разному глядящие на зрителя с листа, будто оживляя бумагу, одни и те же губы изгибались в десятках улыбок. Словно портрет был изорван на куски и Анна, перебирая бесконечные эскизы рук, поворотов головы, улыбок, пыталась собрать его вновь. Художник, казалось, был всё недоволен своей работой, рисовал, стирал и перерисовывал, затирая бумагу до дыр.

Девушке пришлось приложить огромное усилие воли, чтобы отложить рисунки. Она думала о том, чтобы забрать их в свои покои к найденным ранее, но решила, что кто-нибудь может заметить пропажу. Она осторожно сложила листы и, перевязав их своей лентой, положила объёмную кипу на стол. Жемчужного цвета лента бросалась в глаза в мрачном интерьере, изобиловавшем деревом и металлом. Анна обещала себе вернуться к этим эскизам немного позже.

Больше искать в кабинете было нечего. Аннабелль решила отправиться в библиотеку и поискать там какие-нибудь документы, дневники или рукописи, а может, целые архивы. Там она столкнулась с обстоятельством, ранее вызывавшим лишь равнодушие, а теперь неожиданно превратившимся в угрозу, как риф во время отлива. Книги в библиотеке были перепутаны: наука стояла рядом с религиозными книгами, история соседствовала с лёгкими романами, словно кто-то нарочно переставил их так, чтобы усложнить девушке задачу и с едкой ухмылкой понаблюдать, как она будет решать её. Анна неторопливо впала в отчаяние и принялась за первый стеллаж.

Библиотека оказалась вторым любимым местом обитавшего в замке художника. Покрытые рисунками страницы выпадали из книг, обрезы некоторых томов были покрыты искусными орнаментами, в узорах которых можно было рассмотреть птиц и цветы. Первое время девушка бодро поднималась вверх и вниз по передвижной лестнице, заглядывая на верхние полки стеллажей, трещавшие от книг, стоявших настолько плотно, что казалось, будто деревянные стенки не выдержат и вся конструкция расколется надвое. Анна раз за разом представляла картину того, как она сама падает вниз, пролетает несколько футов и падает на каменный пол и всё, бесславный конец так и не успевшего начаться приключения. Руки девушки дрожали от напряжения, с которым она хваталась за перекладины и полки, чтобы добавить себе устойчивости, а загнанное страхом сознание лишь твердило: «Сорвёшься. Сорвёшься. Сорвёшься». Страх перерастал в панику. Анна понимала, что это лишь плод её фантазии, что лестница даже не думает покачиваться и достаточно крепка, чтобы прослужить ещё лет десять; понимала и боялась. Она с трудом спустилась. Ей приходилось прикладывать огромные усилия, чтобы отцепить намертво примерзшие к перекладинам руки, стеснённое узким корсетом дыхание сбивалось, перед глазами плыли чёрные круги. Анне потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя. Она никогда не боялась высоты; страх, казалось, жил в самом замке, прятался в его углах и проникал под кожу, отравляя кровь на несколько секунд, пока приступ не прекращался.

 «Не очень это соответствует образу спасительницы», — скептично подумала она, пытаясь успокоиться. Хмурым взглядом девушка обвела этаж. Она просмотрела несколько стеллажей и теперь всё её тело болело от бесконечного карабканья по лестницам, как после хорошей пробежки, а желание покидать твёрдую землю оставило девушку (и надолго). Анна проверила стоявший в библиотеке рабочий стол, за которым могли разместиться сразу несколько читателей, но в его ящиках нашлись только пустые тетради и множество карандашей. На целый этаж ушло больше часа и Аннабелль чувствовала небывалую усталость и ещё большее уныние от мысли, что в библиотеке далеко не один этаж. Её исследование грозило затянуться не на один день.

Девушка опустилась в большое, обитое кожей кресло и обвела комнату измученным взглядом. Внимание её привлекла массивная башня из книг, выложенная аккуратно, пусть и не особо красиво. Конструкция напоминала настоящую средневековую рыцарскую крепость с высокими толстыми стенами, готовыми воинственным безмолвием встретить любую, даже самую яростную атаку. Были даже окошки и бойницы, из некоторых выглядывали нарисованные солдатики. По внешней стене тянулась узкая лестница из тонких тетрадей, фундамент был выложен из словарей и энциклопедий, массивные двери ― труды по философии. Крепость была в полной боевой готовности, в любой момент способная защищать