Но была только одна истинная причина, по которой Император отправил Фенринга сюда. Он молча смотрел на барона и ждал подходящего момента, чтобы вручить Харконнену декрет Императора. Это заставит барона понервничать.

Барон наконец откашлялся и снова заговорил:

– Но что вам угодно от меня? Вы упомянули, что привезли важное послание от Императора? У меня очень много дел сегодня.

– Да, м-м, я буду краток. Поскольку имперская казна понесла колоссальные убытки в результате террористической атаки на Оторио, Император вынужден пойти на чрезвычайные меры для их возмещения. Для того чтобы заплатить за разрушения, а также покрыть возросшие расходы на обеспечение безопасности и увеличение воинского контингента в ключевых стратегических пунктах, Падишах-Император распорядился ввести добавочный налог на производство и распределение специи. Этот налог неприятен, но необходим, и вы позаботитесь о том, чтобы это распоряжение неукоснительно выполнялось.

Что-то бессвязно забормотав, барон с трудом приподнялся.

– Добавочный налог сверх всех наших расходов? Но это же нанесет непоправимый ущерб рынку! Наши доходы и без того невелики, если учесть постоянные поломки оборудования в этом адском пекле! Потребители же откажутся платить больше…

– Но тем не менее они будут платить, не так ли, хм-м?

Барон буквально дымился от злости.

– Да, некоторые будут платить, но другие станут меньше покупать. – Он грохнул по столу сломанной рукой и скривился от боли. – Передайте Императору, что это неприемлемо! Мы и так уже изнемогаем под бременем имперских налогов на меланж, и этот новый налог нас просто добьет.

– При всем моем уважении, дорогой барон, должен сказать, что если у вас есть возражения, то будьте любезны высказать их Императору Шаддаму лично. Я не ваш посланник, а его. – Фенринг издевательски улыбнулся, как он имел обыкновение улыбаться, вонзая нож в грудь жертвы.

Когда граф отвернулся, чтобы уйти, барон тяжело, словно придавленный грузом нового налога, опустился обратно в кресло.

Вернувшись в свою резиденцию, граф Фенринг нашел супругу, сестру Бинэ Гессерит, в оранжерее, в месте, которое она любила больше всего на свете. Этот роскошный сад в южном крыле здания казался абсолютно неуместным на такой засушливой планете. Пышные зеленеющие растения были здесь роскошью, которую могли себе позволить только богатые и привилегированные чиновники. Это был каприз, требовавший непомерно большого расхода воды.

Пройдя через герметичную дверь, Фенринг подошел к Марго и встал так близко к ней, что их локти соприкоснулись. Супруги улыбались, наслаждаясь близостью друг друга. Они говорили очень тихо, а потому шум воды в небольшом фонтане делал невозможным подслушивание через любые, самые хитроумные устройства.

Фенринг всегда доверял жене.

– Толстяк дважды мне солгал – о том, как он получил травму, и о том, почему он не явился на праздник.

– Ты думаешь, он знал о планах Якссона Ару заранее? Неужели Дом Харконненов замешан в мятеже?

– Нет, он просто пытается защититься, а от смущения делает это очень неловко. Он не справился с обеспечением безопасности на планете и решил скрыть свой провал от Императора. Если бы на Оторио ничего не случилось, то очень немногие заметили бы отсутствие барона, но сам факт, что он уцелел, не явившись на торжества, привлек к нему ненужное внимание.

– Значит, барон на самом деле невинен? – Марго, кажется, была удивлена.

– Ну, барона Владимира Харконнена трудно назвать невинной овечкой, моя дорогая! Но в сговоре с Содружеством благородных он точно не состоит.

Она ласково провела кончиками пальцев по лбу мужа.

– Ты так мало спишь! Ты выглядишь усталым. – Она поцеловала его в щеку. – Мой бедный.

– Знаешь, одно твое присутствие меня освежает. Завтра я приступаю к исполнению своих обычных обязанностей наблюдателя за добычей специи и к неофициальной работе – налаживанию связей с контрабандистами. Многое изменится, теперь Император решил закрутить гайки. Это может побудить многих людей к опрометчивым действиям.

Марго осталась ухаживать за растениями в оранжерее, а Фенринг вернулся в их частные апартаменты, решив последовать совету жены и отдохнуть. Он лег на широкую супружескую кровать и накрылся одеялом с головой.

Он думал о своей милой жене; он часто думал о ней, когда ее не было рядом с ним в постели, в его объятиях. Некоторым казалось, что они являются полными противоположностями, но на самом деле их отношения отличались невероятной нежностью. Марго не слыла убийцей, но он знал, что его жена по-своему смертельно опасна. Она прекрасно владела всеми боевыми искусствами Бинэ Гессерит, хотя никогда не признавалась в том, что ей приходилось убивать самой.

И все же леди Марго была присуща внутренняя, врожденная доброта, которой недоставало графу; ее мягкость оказывала на него облагораживающее действие, и ему это нравилось. Ее любовное внимание было отличным средством от его профессиональной жестокости.

* * *