Наиболее именитыми из бывших вассалов Ивана Рузского, перешедших на службу к Юрию Дмитровскому, были князь Андрей Голенин, Никифор Еропкин, а также сын волоцкого дьяка Захар Голова Обобуров. В одной из «холопьих» новгородских грамот конца XVI в. упоминается суд дмитровского наместника Данилы Федоровича Вельяминова 1518 г. «Человек» князя Ивана Хованского требовал признать холопом Якуша Угрима Новгородца. Его господин, вероятно, находился на службе в дмитровском уделе, хотя суды по таким вопросам могли иметь территориальную, а не служебную подведомственность. Служил Юрию Дмитровскому и Афанасий Ельчанинов, известный прежде по жалованным грамотам Бориса Волоцкого и Ивана Рузского. Вполне вероятно, что на службе у Ивана Рузского состоял Василий Жолоб Пушечников, рузское поместье которого упоминалось в 1504 г. Наконец, на службе у Бориса Волоцкого упоминался Леонтий Болотников, представитель многочисленной фамилии мелких вотчинников, некоторые из которых позднее, скорее всего, находились среди городовых детей боярских Юрия Дмитровского[317].

Для многих из них служба в новом уделе оказалась непродолжительной. До 1509 г. постригся в монахи Н. Ф. Еропкин. Вскоре его примеру последовал князь А.А Голенин. Даже скромные Ельчаниновы не удержались на удельной службе. В 1514 г. Михаилу и Василию Афанасьевым Ельчаниновым была выдана жалованная грамота Василия III на поместья в Волоцком уезде[318].

Среди «людей» Ивана Рузского на службе у Дмитрия Углицкого оказался И. В. Обляз Вельяминов, владевший землями в Ржевском уезде[319].

Те же выводы применимы и к окружению Андрея Старицкого. Несмотря на духовную грамоту Ивана III, он получил завещанные ему земли только в 1519 г., после смерти своего старшего брата Семена Калужского[320]. Из старых удельных центров в нем находилась только Верея, однако верейский удел был ликвидирован еще в 1486 г. и следов пребывания бывших «вассалов» Михаила Верейского при старицком дворе обнаружить почти не удается. Единственным исключением является семья Хлызневых-Колычевых. А. Г. Колычев, а возможно, еще и его отец был боярином в верейском уделе. Его внук Иван Хлызнев служил Андрею и Владимиру Старицким[321]. Новгородские переселения конца XV в. из верейских землевладельцев затронули Косицких, Неплюевых, Сухого-Кобылиных и частично Нащокиных.

Стоит отметить, что уделы Семена Калужского и Андрея Старицкого были созданы уже в правление Василия III, так что оказавшиеся на их службе лица ранее должны были быть связаны клятвой верности с великим князем. Переход наиболее значительных из них на удельную службу должен был обязательно получить одобрение со стороны центрального правительства и лично «государя всея Руси».

Старые удельные традиции при удельных дворах первой трети XVI в., таким образом, были представлены в не слишком значительном виде. Формирование здесь собственных систем организации службы и придворной иерархии приходилось начинать в большей мере с чистого листа. Соответственно, значительно повышались при таком раскладе роль и значение порядков, заимствуемых новыми удельными князьями из великокняжеской практики.

«Удельное» влияние на их дворы носило, скорее, вторичный характер. В первые десятилетия XVI в. последовательно исчезли волоцкий, углицкий и калужско-бежецкий уделы. И если первый из них представлял собой осколок прежней, созданной еще во второй половине XV в. удельной системы, то последние за короткий промежуток своего существования явно не успели обрасти собственными полноценными традициями. Особенно это наблюдение справедливо к калужско-бежецкому уделу, просуществовавшему без вмешательства великокняжеской власти всего несколько лет, с 1507 по 1511 г.[322] Служившие прежде в названных уделах бояре и дети боярские должны были найти себе новое место службы. Характерно, что, несмотря на соседство Рузского и Волоцкого уездов, среди служилых людей Юрия Дмитровского не удается обнаружить ни одного лица, которое прежде было бы связано по службе с Федором Волоцким. Пожалуй, только Юрий Иванов Коуров, сын известного по посланию Иосифа Волоцкого Коура, доверенного лица князя Федора Борисовича, в 1517 г. промелькнул в меновной Григория Минчака Давыдова с Иосифо-Волоколамским монастырем среди лиц, которые, несомненно, входили в состав двора дмитровского князя. Этот единичный случай не имел продолжения. Судьба Ю. И. Коурова и его потомков в дальнейшем неизвестна[323]. Князь Андрей Хованский, служивший Федору Волоцкому, перебрался на службу к Дмитрию Углицкому.

Среди выходцев из углицкого двора на службе у Юрия Дмитровского оказались уже упомянутый воевода Иван Обляз Вельяминов и, вероятно, Иван Яганов, родственники которого были записаны в Дворовой тетради по Ржеве. Написанная им позднее челобитная показывает хорошую осведомленность в тайных делах углицкого двора, что подтверждает правдоподобность этого предположения[324].

Из калужско-бежецкого удела на службу в дмитровский удел перешли, вероятно, Семен Иванов Данилов (или его отец – писец Семена Калужского), а также, возможно, ряд менее знатных детей боярских: Григорий Пыхичев, братья Синего-Горбатого и некоторые представители Бешенцовых[325].

В судьбах многих из этих служилых людей можно проследить отмеченную закономерность – пристальное внимание правительства Василия III к составу двора его младшего брата. Характерна судьба того же И. В. Обляза Вельяминова, который после непродолжительной службы Юрию Дмитровскому был перетянут на службу к «государю всея Руси». В 1521 г. он служил Юрию Дмитровскому, а уже в 1526 г. наместничал в принадлежащем Василию III Стародубе[326]. Функции великокняжеского осведомителя при дмитровском дворе выполнял бывший углицкий вассал – И. Яганов.