– Не властью, – возразил он, – а решением проблем.

– Как же, – сказал я саркастически. – кто-то из ваших сказал: я вам фельдфебеля в Вольтеры дам, он в три шеренги вас построит, а пикнете, так мигом успокоит!

Он морщился, сказал с неохотой:

– Константин Васильевич, зачем ерничаете?.. У меня, кстати, два высших. Я не доктор, но кандидатскую защитил успешно своими силами!

– По баллистике? – полюбопытствовал я. – Ладно, не будем на личности. Просто проясняю мою позицию. Либо грубой военной силой отстраняете от власти, либо приносите присягу и выполняете решения главы правительства.

Он невесело усмехнулся.

– То есть, отстраняетесь от решения проблем нашей страны?

Я покачал головой.

– Не желаю отвечать за глупости и преступления, что будут… да, будут! Вы правите, вы и отвечаете. Прежде всего, перед своей совестью. Всё, господин военный министр, разговор окончен!

Я встал, на этот раз быстро и решительно, всё важное сказано, отодвинул кресло, но едва повернулся в сторону выхода, как Палаш сказал зло:

– Сегодня ваша взяла… господин президент!.. Но я глаз с вас не спущу!

Я ответил холодно:

– Свободны, господин военный министр.

Он нехотя поднялся, явно уже видел себя хозяином этого кабинета, как и всего Кремля, бросил руку к козырьку фуражки.

– Удачи, господин президент.

– Кстати, – сказал я ему в спину, – через час созываю заседание кризисного кабинета. Вам надлежит быть обязательно!

Он повернулся, некоторое время смотрел мне в глаза, медленно кивнул, вышел широкими быстрыми шагами, оба киборга выдвинулись следом.

Я перевел дыхание, тяжело рухнул обратно в кресло, сердце колотится так, что бьется о непрочные плоские прутья грудной клетки, кровь чуть ли не шуршит по венам, уже изрядно забитым бляшками. Вряд ли генерал отступится от своих идей, нужно быть постоянно начеку. И не только с ним, я как бы полный ноль в политике, а здесь все не просто считают себя акулами, они акулы и есть.

Но ошибка их в том, что раньше в самом деле только цари, императоры, короли и ближайшее окружение знали и понимали, что творится в мире, а простолюдины не видели мир дальше плетня своего огорода, но с приходом интернета каждый может видеть, где что творится, и понимать причины, если будет желание в этом ковыряться.

Ошибаетесь, ребята. Вы хороши в плетении интриг внутри огромного кабинета власти, но, что творится в мире, лучше понимают те, кто просто умнее.

А умнее трансгуманисты. Сейчас не знатность рода решает, не титул и даже не связи, а простой расчёт, анализ ситуации и тенденции, а это лучше всего делают те, у кого ай-кью выше.

Потому трансгуманисты России, США, Европы и даже Египта скорее придут к одинаковым выводам, что и как нужно делать, чем военные их стран.

Саблин тут же вошел в кабинет, явно ждал в коридоре, подошел быстрыми и широкими шагами, на лице тревога, но взгляд остаётся предельно внимательным.

– Какие приказы, господин президент?

– Создаем кризисный кабинет, – велел я. – Вызови всех силовиков, военный министр уже знает, оповести министров МВД и ФСБ, а также министров всех видов транспорта, экономики, финансов. За час успеешь?

– Постараюсь, – ответил он. – Но лучше через пару часов. Трой и Кондратьев сейчас в Серпухове, эти министры торговли и транспорта, им до Кремля как раз пару часов. Но если срочно, можно и без них.

– Назначай сбор через два часа, – сказал я. – И сами подготовимся. Лучше. Да, сообщи в мой офис трансгуманистов, что комитету надлежит явиться перед мои ясные очи немедленно.

Он поклонился.

– Уже послал.

– Молодец, майор!

– Они сейчас наверняка подъезжают к Кремлю, но нужен отдельный пропуск.

– Что-то особенное?

Он сказал торопливо:

– Господин президент, не отвлекайтесь на то, что должны делать члены вашей администрации. Всем из комитета вашей партии тут же вручат пропуска, как только те подъедут.

– Хорошо работаешь, майор!

Он чуть улыбнулся.

– Просто делаю свою работу, господин президент.

Он выскользнул из кабинета, хороший парень, мелькнула мысль. Среди трансгуманистов его не видел, но выглядит адекватным, мои мысли ловит до того, как озвучу, сразу видит самый прямой и экономный путь, как выполнить мои приказы или даже пожелания. Так что пусть пока на своем месте, моих трансгуманистов ещё нельзя привлекать непосредственно к работе, пусть вживаются. Да и потом хороши будут разве что как советники. Все мы, простите за дурное слово, теоретики.

Я не успел снова опуститься в кресло, как дверь снова приоткрылась, Саблин заглянул с виноватой улыбкой.

– Господин президент…

– Заходи, – велел я нетерпеливо, – и говори быстрее…

Он сказал:

– По штату вам положен личный секретарь и помощники….

Я невольно прервал:

– Не помощник?

– Помощники, – подтвердил он. – Эта должность введена президентом Борисом Ельциным. У вас их сорок человек…

Я охнул.

– Сколько-сколько?

Он повторил с мимолетной улыбкой, оставаясь предельно серьёзным:

– Сорок. Вы новенький, вам кажется много, но как бы не показалось теперь даже мало. Часть их, кстати, недавно реорганизована в Секретариат Президента. Но лично сейчас вам нужен только личный секретарь. Рекомендую прежнего секретаря, Елену Антоновну Маковею. Позвольте войти?

Я кивнул.

– Давай, вводи.

«Вводи» говорят чекисты, мелькнула ироничная мысль, гражданский президент сказал бы «впусти», ну да ладно, сейчас не до тонкостей, сегодня мне всё простительно, а вот завтра должен следить не только за каждым словом, но и каждой морщинкой на морде. Или..

Он приоткрыл дверь шире, в кабинет вошла и остановилась молодая женщина, для меня они все молодые, одета строго, как учительница элитной школы, разве что нет обязательных очков в роговой оправе, но зато в ушах мерцают огоньками клипсы, готовые к приему и передаче, в нагрудном кармашке выглядывает смартфон, а в руках работающий планшет.

– Она работала с двумя президентами, – подсказал Саблин, – вы можете стать третьим.

– Прекрасно, – сказал я женщине, – значит, вас не нужно вводить в курс дела, а вот вы меня сможете!

Она чуть поклонилась и произнесла мягким, но сильным голосом:

– К вашим услугам, господин президент.

Я кивнул в сторону Саблина.

– Первым делом его разгрузите, а то он, как догадываюсь, выполняет и не своим функции в ущерб своим.

Она сказала послушно:

– Уже. Господин президент, к вам глава ФСБ,