Сегодня температура была тридцать семь и два. Небольшая, но слабость ощущалась. И чем дольше была тренировка, тем она была сильнее. Если в начале Саша отпрыгал все свои четверные, то сейчас едва ли делал тройной.

После первого дня Саша остался лидером. Чудом, по его словам, но он смог это сделать. Теперь на его счету был мировой рекорд, которым он очень сильно гордился. В связи с тем, что появился большой шанс на победу, произвольная программа Суркова была перестроена. Контент усложнился просто невероятно. Шесть четверных, триксель. Выкатает ли? Неизвестно.

— Саша! — прокричал Денис Русланович, — Иди заминайся.

Сурков даже не стал спорить, хотя обычно оставался на тренировке до самого конца. Он кивнул, упираясь в поясницу и выезжая на выход.

Четверной аксель.

Последний за эту тренировку, практически выжатый из нуля. Дима продолжил тренировку. Свою программу он уже откатал: свалился на каскаде четверной сальхов-тройной аксель. Никаким образом к четыре-четыре он пока не приближался, и этот каскад ему строго запретили исполнять на сегодняшнем льду. Должен исполнять сальхов-дупель. Дима, конечно, с этим не согласился, но покивал матери.

Со льда оба Панкратовых выходили измотанные и уставшие. До вечера просто лежать, а потом… потом вершить свою судьбу.

Даша подала Диме салфетку, которой он вытер потное лицо и благодарно кивнул. Он был в отстающих и прекрасно это понимал. Это ещё больше давило, но он не собирался сдаваться. Лёгким движением он притянул девушку к себе, оставляя на её лбу лёгкий поцелуй благодарности.

У журналистов, наблюдавших за этой тренировкой, вообще было очень много шансов застать интересные моменты. И Даша с Димой, и Тимур с Евой. Но, большинство из них сосредоточились всё же несколько на другой паре.

— Иди ко мне, — Денис протянул руку к Кате, сцепляя их пальцы. Она сама больше не пыталась подойти к нему во время тренировочного процесса, да и в общем они не очень много разговаривали. Олимпиада, напряжения достаточно, в свободное время хочется только спать.

Тонкая фигура попала в объятия Ушакова, удобно устраиваясь в холодных руках. Денис окинул взглядом трибуны, замечая, как куча журналистов направили на них свои камеры. Как будто весь мир не в курсе, что они вместе.

— Уйдём отсюда? — предложение было очень даже к месту.

Катя кивнула головой, тоже не оценив внимание со стороны журналистов.

Хорошее место для уединения нашлось на балкончике комнаты Дениса Руслановича. Он был достаточно просторным и застекленным, так что никакого дискомфорта они не чувствовали. Прохладно, но не холодно.

— Как ты? — Ушаков обеспокоенно взял руку Кати в свою, — Я совсем не уделяю тебе внимания.

— Всё в порядке, — она поспешила успокоить, — я понимаю, у тебя же Олимпийские. Твои спортсмены выступают. Тебе точно не до отношений.

Он пожал плечами, неуверенно качая головой. Катя говорила здравые вещи, но он всё равно чувствовал себя мудаком. Денис был вынужден отстраняться от неё всякий раз, когда они были не одни. А это было очень часто.

— Мне всегда до отношений, — Денис несколько нервно дернул плечом, делая шаг от Кати, — Я тебя люблю.

— И я тебя… — неуверенно произнесли ему в ответ. Катя была обескуражена тем, что он сделал шаг назад.

— Я совершил много ошибок. В том числе и эту. Это нужно было сделать гораздо раньше, а я… я что-то не сообразил.

— Ты о чём? — это всё больше походило на бред сумасшедшего.

Щелк.

В голове Кати все сложилось. В момент, когда Денис потянулся в карман.

Прохлада балкона. Мысли, забитые совершенно другим. И любимый мужчина прямо у твоих ног, сидящий на одном колене.

— Ты выйдешь за меня?

Руки сами собой приложились к лицу. Катя всегда думала, что это так постановочно и заезженно. А теперь сама сделала такое движение. Зато поняла, что это всё автоматически. Господи, и о чём она вообще думает?!

Денис кусает губы. Волнуется. Боится отказа.

— Да… — голос садится, это больше похоже на какой-то писк.

Но, Ушакову не важно. Он поднимается на ноги, поднимая Катю над землей. И теперь вместо писка слышно только счастливый смех.

* * *

— Дмитрий Панкратов!

Произвольная программа мужчин была в самом разгаре. Ноги всё ещё ныли после утренней тренировки, но нужно было уже выходить и выдавать головокружительные результаты. Ни права на ошибку, своё право ошибиться он потратил в короткой программе. И стал третьим.

Хотя, в прошлый раз он был первым. И это ничего не значило в конечном итоге.

Мама наставляла коротко — не упусти шанс, который дала тебе Федерация. Дима ведь не должен был выступать. Но, волей судьбы, Даниил Лебедев получил травму, и выехал запасной. Запасным был Дима.

Серебряный призёр прошлых Олимпийских Игр начал свой последний прокат на Олимпиаде.

За эти годы он растерял былое величие. На прошлой Олимпиаде он был фаворитом, на этой запасным. Вот уж жизнь штука… интересная.

Когда-то давно он первый в мире сделал четверной аксель. Но, ему этого оказалось недостаточно, и парень, чуть ли не подросток, погнался за новыми достижениями. Так гнался, что, кажется, перегнал их.

Четверной аксель.

— Вооу!

Примерно такой звук раздался по залу, несколько людей отреагировали так на этот прыжок. Самый высокий четверной аксель в его исполнении, кажется. Дима подлетел вверх на небывалую высоту, ещё и смог приземлиться с этого прыжка. Улыбка на лице и чувство превосходства. Всё ещё единственный в мире, и никто не смог за столько времени приземлить его.

Тимур слышал звуки, раздающиеся из зала. Сам он стоял за шторой, подготавливающийся к выходу. Он следующий. И, несмотря на свою «впечатлительность» в подобных моментах, Тимур просто разминал шею и смотрел исключительно перед собой. Его сдержанности можно было позавидовать.

Четверной флип.

Тройной тулуп.

Пока гладко, и хотелось, чтобы так оставалось до конца. Даша поддерживала Диму лучше тренера, приседая на каждом прыжке и отслеживая центровку во вращениях. А внутри неё плескалось не волнение. Предвкушение. Медали, баллов, отличного проката. И в обратном порядке тоже.

Четверной лутц.

Самые сложные прыжки для Димы закончились, он вообще не переносил прыжки на правую ногу. С левой прыгать было проще и, наверное, поэтому у него получился четверной аксель.

«Наконец-то я смогу доказать себе, что я в чём-то хорош. Исчезнет это ощущение… боли и недопонятости. Я чего-то стою! Я спортсмен!» — эти слова проносились в голове Димы с огромной скоростью. На такой же он ехал на свой следующий четверной прыжок.

Дима хотел, чтобы его уважали. Уважала мама, уважали все остальные. Чтобы его