что способно вот так легко избавиться от призрака, нечто, что до ужаса пугает дементоров, и… Я просто не знаю, что это может быть и не опасно ли вообще.

Паркинсон правильно сделала, что остановила меня.

Я не знаю, что мог бы предпринять директор в такой ситуации. Он знает об этой Позитивной Энергии больше меня, а потому всякое может со мной случиться и сделаться.

Мне… страшно… просто страшно…

Я не хочу, чтобы все стало как раньше. Чтобы учителя не замечали моего существования, чтобы люди вокруг отворачивались от меня, и чтобы она…

Месяц относительно «нормальной» жизни… сделал меня счастливее за все годы моей жизни. Никогда я не жил так хорошо, как за это лето, и просто боюсь теперь потерять хотя бы такую свободу.

«Ну и что мне делать тогда?»

Разумеется, я не поверил всему, что сказала мне эта слизеринка.

Я чувствую, что она не лгала мне, но и всей правды точно не говорила. Она пытается казаться честной, но я быстро догадался.

Как?

Все просто.

Она умело подбирает фразы, она хорошо говорит и отлично играет лицом. Она была очень и очень убедительной, и я вполне мог бы ей поверить. Одно то, что она доверила мне свою тайну о способности к змеиному языку, уже о многом говорит.

Да и в пояснении опасности для нее я прямо ощущал ее страх. Она реально боялась раскрывать свои тайны и говорила чистую правду, когда заявляла о том, какими проблемами для нее это может обернуться.

Все в ее речи было идеально…

Кроме одной ошибки…

Я знаю об этой традиции о передаче оружия. Не такая уж это и тайна, да и в магловской истории что-то подобное вроде где-то было. И, разумеется, такой жест был чисто символическим, чем чем-то реальным. Да и не оставались такие «послы» без защиты и могли быть даже опаснее.

Потому делать такое перед человеком, который может даже не знать смысла этого действия – это показывает ее отношение ко мне.

Она будто говорила мне:

Смотри, я не опасна, палочка у тебя, дурачок. Верь мне.

Переигрывает. Слишком много доверия для первого встречного: и место мое, и оружие отдала, и тайны открыла…

Вот после этого я и начал осознавать все.

Начнем с того, что речь по большей части шла обо мне, а не о ней. Для человека, которого больше волнует собственное положение и желание понять личные проблемы, она уж слишком много времени уделяет моей проблеме. Больше похоже, что она хочет разобраться в моей проблеме, а вот личная ситуация ее не так сильно волнует.

Далее она рассказывает именно то, что может меня задеть, и уже после того, как она раскрыла мне правду, она и начала говорить о себе и пытаться предложить свою помощь. Надеялась, что, будучи шокированным, я не обращу внимание на все.

Но каждый раз, когда я начинал уходить в себя, ее палочка выпадала из моих рук, и, отвлекаясь, мне удавалось успокаиваться…

Ну и…

«Да, прикусывать язык было больно…»

Боль отрезвляет, и, когда я улетал в мыслях, я причинял себе боль, чтобы прийти в себя. Маленькой вспышки мне хватало, чтобы вырываться из цепких лап паники и начинать анализировать.

Глупо выходило, но хоть что-то.

Вот так я и думал.

И к кое-каким мыслям я все же пришел.

Из кабинета я вышел последним, так как опять задумался и пропустил реальность мимо себя. В коридоре сталкиваюсь с Паркинсон, смотрящей на меня с немым вопросом.

Киваю ей и двигаюсь в сторону своей комнаты. Она подойдет позже, чтобы нас вместе не видели.

Пока девушка добиралась, я успел переодеться, так как ходить постоянно в школьной форме не особо удобно, плюс стал обдумывать, чем сегодня ужинать. У меня тут не так много продуктов, да и в Большой зал мне идти не хочется, как и на кухню, потому лучше приготовить себе что-то тут. Благо, небольшую кухоньку я себе тут давно организовал, если можно ее так назвать. Все же, если владеть бытовыми заклинаниями, холодильного шкафа, посуды и запаса выпрошенных на кухне продуктов вполне хватает. И шкаф тут был еще до меня – бывший кабинет зелий, как-никак.

Тук-тук-тук!

Махнув рукой, я отпираю замок и впускаю гостью.

Панси Паркинсон вошла в мою комнату и, смерив меня взглядом, лишь хмыкнула, а затем присела в кресло.

- Итак, ты обдумал мои слова? – сразу спросила она.

- Да, я все обдумал.

- И какой твой ответ?

- Прежде чем дать его, я хочу уточнить пару вещей, - сказал я, облокотившись на стол. – О том, что мы встречаемся и что-то делаем, рано или поздно станет известно. Мне плевать, что обо мне думают гриффиндорцы: их мнение мне безразлично. А вот у тебя могут быть проблемы.

- Отнюдь, - усмехается она. – От общения с тобой проблемы у меня будут минимальны. Во-первых, ты уже официально изгой своего факультета, потому неприязнь ко всем Львятам на тебя не распространяется. Во-вторых, твои отношения с сестрой не очень. Ты в ее свиту не входишь. Ну и в-третьих, Слизерин к тебе чуть более благосклонен, чем к остальным гриффиндорцам.

- Правда? – приподнял я бровь.

- Ты сам поставил себя против всех, потому ничего удивительного, что это запомнили. А на четвертом курсе ты свою выдержку доказал, несмотря на все неприятности, что это тебе принесло.

Я ничего не сказал на это.

Хаффлпаффцы могут казаться весьма мирными, но если они что-то вдолбят себе в головы, то бьют всей толпой. Гриффиндорцы хоть по одному предпочитают подходить, а не пинать все сразу, да и по лицу особо не били, чтобы следов не оставлять. А вот Барсуки куда более жестокие, чем может показаться, особенно отличился этот мудак Джастин Финч-Флетчли, который был практически во главе этого… движения. Благо, голову мне тогда защитить удалось, да