— Какого руинника?! Ты что себе позволяешь?

— Вот именно, руинника! — отвечает криком на крик Тоннор. — Я не верю, что какая-то дивность может сознательно преследовать людей! Он не просто так напал. Говори, ты вынесла что-то еще, кроме видерса? О чем ты договорилась со стражем? Отдала чужие жизни за свою?! Конечно, ты так и сделала!

— Отпусти, — требует Пенси. Ей в достаточной мере надоел этот балаган. Ее бесит, что в обвинениях этого человека нет логики, а объяснения он не примет. Да и какие могут быть объяснения, если в произошедшем лично ее вины нет? Всё просто: он в ярости и пытается переложить ответственность за гибель людей на нее и на руинников.

Они сверлят друг друга взглядами. И Пенси вдруг чувствует это: всепоглощающее желание вонзить нож глубоко под ребра и провернуть его в ране. Это настолько непонятное и неожиданное для нее чувство, что она вздрагивает и в панике пытается отступить. Хватка на плече усиливается, пока кому-то не приходит в голову их развести. Пенси чувствует, с каким трудом, какой неохотой разжимаются пальцы, сдавившие ее плечо будто клещами. Она поворачивает голову: в крепких успокаивающих объятьях ее держит Рональда, а охранники этой Удачливой оттаскивают Тоннора в сторону.

— Не трогай ее, Тоннор, — недовольно говорит старейшина. — Это была твоя ошибка. Пора признать!

— Это ты их убила, — с ненавистью выплевывает в сторону Пенси охотник. Еще мгновение — и он расталкивает удерживающих его мужчин и быстрым шагом выходит из здания.

— На сегодня хватит свар, — старейшина обводит взглядом собравшихся, немного задерживаясь на Лоухи и на самой Пенси. — Обращаюсь к недовольным: вы подписали контракт, ваши симпатии, антипатии и чувство юмора меня не интересуют. В ситуации ссоры между Удачливым и любым другим охотником я приму сторону Удачливого. Неповиновение букве контракта будет приравниваться к отказу от него и вычеркиванию провинившегося из распределения добычи… Общий сбор через четверть часа, ночевать в руинах мы не будем.

Пенси благодарно кивает старейшине. Впрочем, им движет естественное желание довести до успешного финала эту экспедицию, а в этом на Удачливых поставлено даже слишком многое.

3-7

Охотники продолжают движение. Пенси старается не подходить ближе к Тоннору, да только ничего не поделать — он в том же отряде, что и она. Сомнения снова вгрызаются в ее уставшее сознание: стоит ли результат таких мучений? Но спросить не у кого, а Лоухи Каравер слишком сосредоточено пьет что-то из фляги и так же рассматривает черные деревья. Ей почему-то кажется, что Удачливый чего-то ждет, но читать по лицам — не лучшее ее умение. За мыслями Пенси не замечает, как разведчики находят просторную поляну, а старейшина объявляет привал. И действительно, стоит дежурным развести костры, как Лоухи Каравер машет ей рукой: присоединяйся.

Пенси раздумывает недолго, подхватывает рюкзак и перебегает к приятно греющему пламени. Интересно, что Лоухи Каравер помнит дочь Тивары Острой даже спустя долгие годы. Хотя они с мамой слишком хорошие знакомые, чтобы он не помнил имена ее детей. Но как Каравер узнал ее в лицо? Пенси всегда казалось, что она сильно изменилась с того памятного дня, с той самой страшной, ее первой охоты.

Вблизи Каравер еще старее: он будто высушенный ветрами и истрепанный невзгодами, потемневший от времени. Посреди Черного леса, где даже в могучих деревьях мало жизни и отовсюду торчат острые сухие ветки, он кажется частью окружения. И его меховая шапка — всего лишь диковинный мох, а потрепанная куртка слишком похожа по цвету на темно-серую кору дерева, к которому Лоухи прислонился. Можно ненавидеть Каравера, можно махнуть на него рукой, можно сознательно отворачиваться от него. Однако стоит Пенси оказаться в шаге от сидящего Удачливого, как чужие взгляды перестают ей мешать: он, как ни крути, слишком знаковая и легендарная персона. С его мнением считаются. Потом к их компании присоединяется старейшина Роб, и остальные члены экспедиции тут же возвращаются к своим обыденным делам.

— На-ка, подкрепись, — шуршит в карманах Лоухи. — После такой словесной драки, крайне важно промочить горло отличным напитком!

Пенси берет из его рук длинную объемную флягу из потемневшего серебра и принюхивается: запах напитка странный — спиртной и будто бы вязкий. Старик подмигивает ей выцветшим серым глазом и тихо смеется:

— За встречу! Скажи, ничего же не меняется: я такой же старый, а ты — маленькая и вредная.

Пенси фыркает и делает глоток. Обжигающая пряная жидкость со сладким и одновременно жгуче-горьковатым вкусом опаляет горло. Послевкусие внезапно оказывается более свежим, мятным — удивительное сочетание для настойки на дягиле. Пенси смакует, оттаивает, прислушивается к себе. Где-то в желудке уютно расползается тепло, а легкий вкусный холодок остается на кончике языка. Пенси не особо жалует алкоголь, старается пить только то, что считает вкусным, но этот напиток определенно лучше всего, что она пробовала. Ну разве что молоко без пенки и с медом остается в лидерах этого списка. Пенси довольно улыбается и возвращает выпивку.

— Хороша, огневушка, — бережно касается фляги Лоухи и тоже делает глоток. — Такая получалась только у моего давнего друга Ларри. Но со временем уходят и самые лучшие из нас. Увы, никто среди его многочисленных потомков не получил и капли таланта Ларри. Мне осталась в наследство лишь пара фляжек этого пойла…

— Мне жаль, — говорит Пенси, просто чтобы что-то сказать. Она не знает, о ком говорит Лоухи, но в такие моменты вроде бы принято сочувствовать утрате.

— О, не стоит, малышка. Ларри прожил счастливую жизнь. А мне, ходячей развалине, больше пары фляжек и не надо.

Лоухи глядит, прищурившись, на его губах легкая улыбочка, и не поймешь: то ли действительно не так много времени осталось этому человеку, то ли это всё говорится ради смеха, и сидящий напротив охотник соберется с силами и обрыщет как минимум весь Ледяной перевал. А дайте ему такую возможность, так путь его уведет и дальше, за горизонт.

— Потрепал тебя Тоннор знатно, — качает головой Лоухи.

— Тоже нашел время, когда претензии предъявлять, — хмурится старейшина и потирает ладони друг о друга. — Да и какие могут быть претензии? Контракт на видерс ему никто среди старейшин и торговцев заверять не стал. Глупости какие.