* * *

Самым неопределённым был разговор с Сусловым.

— Ты понимаешь, Михаил Андреевич, что с идеологией что-то у нас не то, если так всё вышло?

Суслов встрепенулся, но заговорил о другом — что тяготило его:

— Знаешь, Лёня, я к Горбачёву ведь очень хорошо относился. Помню, как он в прошлом году переехал в Москву, в ЦК, секретарём на сельское поставили как его… даже гулял с ним как-то по Москве. А сейчас, как мы воспоминания «Свидетеля» постановили считать достоверными… всё не нахожу в себе места, терзаюсь — как мы такого, как Миша, проглядели? Вот всё его восхождение и началось. Буквально только что-то у нас на глазах, сами продвинули, сами отметили, сами протолкнули. Надо было Моргуна ставить, тот на целине был, сельское понимал же лучше! А поставили, исходя из других соображений — молодого, перспективного, думали, возможную смену себе, старичью, готовим.

Брежнев хмыкнул:

— Здорово тебя задело, твоё знакомство с Горбачёвым то. И протеже он наш вроде как общий… а с идеологией то что думаешь, будем делать? — не дал Суслову увести разговор в сторону генсек:

— Все эти рассказы про банды в конце 80х, про «рэкет» этот… организованная преступность в 90-х, откуда эти гангстеры, как в Чикаго, у нас, после 70 лет советской власти? Где мы, по идеологии недоглядели? Помнишь, как свидетель, говорит — у советских школьников уже в идеалах часто не Павка Корчагин, а «кореш, откинувшийся недавно». Термином нам в глаза тыкал — «романтизация блатного мира»… вот они, корни тех… шестёрок… «быков», к которым спортсмены бывшие наши, советские добавятся, которым места в жизни не будет, вот они и гангстерами да рэкетирами станут. А те, что поумнее, верховодить будут. А совсем хитрые и умные — как этот… Березовский, олигархами, народное добро поделят. Период первоначального накопления капитала… у нас так, выходит, будет. Кто фарцевать, как законами разрешено стало, на широкую ногу занялся, а кто нефть миллионами тонн гнать за границу за доллары будет… вот скажи мне, товарищ Суслов, как за десятилетку такое пошло? Всё на Мишку Горбачёва одного свалим?

Старый соратник, на которого «наседал» генсек, был очевидно растерян. Таким Михаила Андреевича, который всегда держался со спокойным достоинством, мог возразить и самому Брежневу, тот давно не видел.

Тяжело же его припечатало, «Михаландрев-а»… вспомнил Леонид кличку Суслова из ЦК-шных коридоров. И продолжил: — ты, после того, как спецгруппа по твоим темам ответы тебе предоставит, второй круг сделай, сам его поспрашивай, понял?

Суслов покачал головой.

— Да, Леонид Ильич, всё как обсудили, но уж больно он антисоветски настроен. И многое… положительно такое упоминает, что неприемлемо с точки зрения нашего общества… категорически неприемлемо!

— Очнись, Михаил Андреевич! — рыкнул генсек — через десять лет нашего общества может не быть уже. Тряси тоже, вплоть до мелочей — чем общество жило, что желало, какие фильмы смотрело… а-а, чего это я тебе говорю, кто у нас по идеологии? — деланно возмутился генсек.

— Даже насчёт этого, что у нас народ в «тёплой ванне» живёт?

— Да! Наши работники по идеологии сравнения с США приводить любят, про число буханок на зарплату, так? Ну так вы приводите всё уж, что машину тот же рабочий в США купит быстрее и лучше, чем наш… вот только когда у него работа есть. А когда нет — на улице сдохнуть может! Отвыкли от острых тем, как я погляжу!

Брежнев часто задышал и как-то грузно осел на спинку кресла.

— Не доживу до ноября 82-го, с такими то новостями. Может, оно и к лучшему будет.

Суслов обеспокоенно всмотрелся в генсека…

* * *

На следующий день успокоившийся Брежнев снова говорил с главой КГБ:

— Куда Вяткина пристроить надумал?

— Есть один вариант… в свете того, что мы роль МЭП пересмотреть решили. Шокин предложил. Работает у него в МЭП-е такой член коллегии министерства, начальник Главного научно-технического управления, товарищ Пролейко — человек оборотистый и соображающий. Он нашу выставку на ЭКСПО в 1967-м кажется году в Монреале возглавлял. Шокин его рекомендует. Говорит — если кто и способен оценить всё, что Вяткин по ЭВМ и программам для них про будущее излагает, то это он. Шокин готов за Пролейко этого поручиться.

— Он же невыездным станет.

— Значит, станет. Шокин признался мне — один не осилит, да и нянькаться со шкетом у него возможностей нет. Или МЭП-ом заниматься, или шкету комфорт обеспечивать и его знания транслировать. А КПД у шкета будет околонулевой, если кто с Вяткиным работать станет, не будет представлять, кто тот на самом деле…

— Ладно, на «малом» решим. Твоё дело — присматривать, чтобы сам понимаешь куда сведения не уплыли… и вот что ещё… вы же четверо ждёте, что я скажу… насчёт того вопроса. Вчера, с Михал Андрееичем говорили, сердце заколотилось и вспомнил — как в феврале прошлого года награды вручал. Там и Горбачёву… Орден Октябрьской Революции! Речь ответную… от хлеборобов Ставрополья, так сказать, он закатил… и… с%ка лживая, профукает всё! Козёл он, «лучший немец»… — буквально выплюнул генсек.

Брежнев продавил в горле комок и решился:

— Вот что, Юр… вы четверо от меня добро на акцию в отношении его ждёте? Даю добро. Сделай так, чтобы все концы в в воду… специалисты у тебя, надеюсь, остались?

— Даже тот, кто учил их… ещё жив.

— Про кого это ты?

— Судоплатов.

— Ишь какой человек… Он что… — удивился Брежнев — … ещё в строю?

— Нет. Старые грешки… не прощён, но помилован, если так можно сказать. Реабилитации полной не было, а он её требует.

— Значит, будет ему реабилитация. Кадр он конечно, ещё тот… сталинского замеса. — покачал головой Брежнев.

* * *

Андропов Ю. В.

Неужели, чтобы стать таким, Лёня, как сегодня, нужно было добраться до порога смерти и взглянуть с помощью «Свидетеля» на «то, что было после»?

Я и сам на её пороге… горько констатировал факт глава КГБ.

Кого будем двигать на Генерального?

Глава 16

Пролейко, воду с попаданцем мимо не пролей-ка! Часть I

4 августа 1979. Москва, Бескудниковский бульвар. Козельцева Е. Б., Вяткин И. Ю.

— Ваша тётя давно живёт в Риге?

— Как после вуза положенное в Нытвенском районе у нас в крае… тьфу, сейчас ведь ещё область… отработала, так в Ригу и мотанула. Там обе бабушкины родные сёстры живут. Вот