— Пришёл извиниться, как раз Люда позвонила. Он предложил подвезти. А кто эта девушка?

— Кристина, наш следователь. Почему, она назвала вас голубками? У тебя с ним что-то было…

— Нет, ты что. Я бы не смогла ни с кем с другим, — раздражение поднимается глухой стеной. Это после того, как я здесь дневала и ночевала. Как он может обо мне думать какую-то гадость.

— Насть, прости, я на минуту представил, что ты с ним… Просто он странно на тебя смотрел. Он к тебе приставал?

— Пытался.

— Сука. Убью, когда выйду отсюда.

— Вов, пожалуйста, давай не будем о других. Он просто завидует тебе. Я так рада, что всё обошлось. Я очень за тебя переживала. Чуть с ума не сошла. Как будто часть меня умирала мучительно, и мне потом с этой мертвой частью как-то надо было жить… — присаживаюсь рядом, взбиваю подушку. Замолкаю, потом прорывает опять на слёзы.

— Прости, что напугал, — голос смягчается, он протягивает руку, вкладываю в неё свои пальцы незамедлительно. Двигаюсь ближе и ложусь рядом, кладу голову на плечо, продолжая держать его за руку. — Я всё слышал, — не понимаю о чем речь. — Я тоже тебя люблю. Словно спал всё это время, сны не снились, но всё время слышал твой голос. Как рассказывала о пекарне, булочках, как плакала, говорила о любви. Всегда хотел ответить, но не получалось вырваться из этого состояния. Безумно захотелось этих булочек попробовать, и вообще… — наклоняется, целует нежно. — Всё у нас теперь будет хорошо, обещаю тебе…

Владимир

Пришлось провалиться в больнице почти месяц, завтра наконец-то выписывают. Хотел сбежать раньше, но Настя уговорила остаться, переживая за моё здоровье.

Настя вышла на учёбу, пропустила несколько недель, теперь навёрстывает. Прибегает ко мне каждый день после занятий, на выходных остаётся ночевать. Каждый день залипаю на неё, как в первый раз. Она и так тоненькая, ещё и похудела после всего случившегося. Но глаза и губы на маленьком личике выделяются ярко. Особенно, губы, которые так люблю целовать.

Она выглядит очень хрупкой и беззащитной. В ней есть какая-то особая нежность и светлая, тонкая ранимость, от которых мужская половина населения теряет голову. Беззащитность в ней, играет только в минус. В нашем мире, беззащитность для абсолютного большинства означает слабость, возможность воспользоваться, продавить под себя. Отсюда все эти мудаки — Хасанов, Соколов… Девочки из интерната.

Соколов, тот ещё проныра оказался! Хотя итак это знал. Так и рвался прописать в табло ему несколько раз, когда приходил навещать. Но он на удивление извинился перед Настей и мной, сказал, мол, бес попутал. Кристина во всём виновата. В очередной раз отшила, демонстративно заявив, что поехала ко мне в больницу. Вот и вспылил.

* * *

Вчера всё же уговорил Настю лечь спать на моей кровати. Никак не соглашалась, боялась, что будет мало места или мне неудобно. Утром проснулся, от чувства, что рука по самое плечо онемела. Как лёг, так и не шевелился всю ночь до самого утра, боялся потревожить Настю. Она удобно умастилась на мне. Несмотря на это, первый раз за всё время пребывания здесь, почувствовал, что выспался. Настя шевельнулась, осторожно сгрёб её в охапку, прижавшись носом к шее, продолжил пребывать в полудрёме. Она что-то пробормотала сонное, прижавшись ко мне плотнее. Мои бедра мягко, но уверенно двинулись в её, упираясь в попку сильной утренней эрекцией.

И снова здрасьте! Утро и мой уверенный, каменный стояк! Без этого никак…

Настя так сладко сопела во сне, даже сказал бы замурчательно. Губы слегка приоткрыты. Пухлые, сочные. Так и хочется их смять своими. Ресницы подрагивают. Волосы растрёпаны. Чистый кайф.

Уверенно погладил её по бедру и проник под ночную сорочку. Пальцами заскользил по телу сонно, но заигрывая. Настя зашевелилась, а потом замерла в предвкушении. Прижал ладонь к животу, скользнул выше и сжал грудь. Малышка тихо застонала, выгнувшись, слегка потёрлась о мою ладонь возбуждённым соском, молящим о ласке. Пальцы сжались вокруг тугой вершинки, малышка громче простонала. Куснул её в шею.

— Ну, же. Сними трусики, Настюш… Давай… — прохрипел всё ещё сонным голосом.

— Нехорошо же, мы в больнице, мы не должны… — задыхаясь от возбуждения, прошептала Настя.

— Нехорошо подыхать от воздержания. Насть, я скоро взорвусь, — она тихо поднялась, подошла к двери, закрыв её на замок. Вернулась, встала напротив кровати, аккуратно скинула с плеч лямки сорочки, оставаясь в одних крохотных трусиках. Перешагнула через бельё, забралась под одеяло, обнимая меня всеми конечностями.

— Я тоже не хочу больше ждать. Хочу быть твоей… Навсегда. Я люблю тебя.

— Ты уверена? — я наверное отупел в больнице, любимая девушка согласна на близость, которую так долго ждал, а я медлю. Задаю глупые вопросы.

— Поцелуй меня, — просит, произнеся вполголоса, закусив губу. Сейчас то точно, не планировал раздумывать, над её просьбой. Обхватил ладонью шею, провёл большим пальцем по щеке, подался вперёд. Тут же вгрызся в её губы диким поцелуем. Не целовал её, а поглощал. Всю без остатка. По телу Насти пронеслась мелкая дрожь. Её слегка трясло, а мне было мало.

— Более, чем уверена, — прошептала мне в губы.

После её слов мы буквально накинулись друг на друга. Сжал ладонями ягодицы, наверное до отметин на коже.

— Блять, от тебя крыша едет, котёнок, — зарычал немного агрессивно. Это ещё мягко выразился, у меня вообще всё сознание в помутнение уходит.

Настя, похоже, как и я, слетела с катушек. Потому что помимо горячих поцелуев, она срывала с меня одежду. Нетерпеливо и жадно.

— Если будешь не готова, останови, — говорил, проводя языком по её коже, по груди, ключицам, шее. Оставляя влажный след. Так порочно и возбуждающе. Стоп-кран сорвало. Член в состоянии полной боевой готовности, смазка хлещет. Настя ни чего не ответила, только действиями и движениями давала понять, что хочет, чтоб продолжил. Я прекрасно считывал её желания.

Помог снять остатки одежды с себя, оба остались в трусах. Я в боксерах, она с маленьких кружевных. Хотела прикрыть обнаженную грудь, но я не дал. Взял за запястья и развёл руки в стороны.

— Не прячься от меня, — сопротивляться не стала. Да и какое тут может быть сопротивление? Мы оба этого хотим. Хочу чувствовать её всю, каждый сантиметр кожи. Это как потребность и жизненная необходимость.

Отодвинув в сторону ластовицу трусиков, провёл пальцами по промежности. Буквально утопал пальцами во влаге. Моя девочка текла и желала близости не меньше меня. Целовал грудь, царапал зубами затвердевшие соски, ласкал пальцами. Вводил их в неё, растягивая и подготавливая. Настя