Но сегодня, именно сегодня образ не ушел… картинка осталась и дополнилась. Она чётко увидела, что это была за тень, что за суета, что за шлепки, что за прикосновения… Лейла взвыла, подскочила и выбежала наружу.

Невыносимо, совершенно невыносимо находиться прямо сейчас здесь. Невыносимо находиться в этом здании. В этом теле… Впрочем, так же было невыносимо все эти годы.

Лейла выбежала, села в машину, нажала на газ, под колёсами заскрежетали камни, она выдохнула, убавила газ и тронулась с места. Она не помнит, как ехала, помнит только, что пробиралась сквозь темноту, что через открытое окошко врывался прохладный лесной воздух, а ветер развевал её волосы.

Спустившись с горной дороги, Лейла поехала быстро, она напоминала самой себе быструю газель. Или лань, которая несётся прочь от охотника. Как плохо, что она не могла бежать тогда. Почему она не убежала? Почему никто не замечал того, что происходило с ней каждый день, или не каждый, но происходило, как её мама не могла видеть этого?

Та тень, та суета, те прикосновения, те уговоры взять сладкого, чтобы с ней могли поиграть…

И эта фигура, нависшая над ней, поцелуи… там… пошлёпывание, трение там, и не только… и теперь понятно, откуда чувство брезгливости при виде голого мужского тела… она позволяла ему это делать, она не понимала, ничего не понимала… сколько ей было, четыре? Пять? И этого она тоже не помнит. Она лишь помнит, что это происходило не один раз.

Вот он, тот самый Дракон…

И теперь она вспомнила, кто это был…

Почему у Дракона была потрёпанная шкура…

И отчего её так раздражал запах табака…

43

Регина

Руки её дрожали, она вышла из пещеры, завела мотоцикл и рванула. Сначала она пыталась нагнать Лейлу, но, поняв, что абсолютно потеряла её след, решила вернуться на виллу.

Здесь в горах не ловил телефон, а ей надо срочно доехать и позвонить. И ещё ей нужен виски.

Через час езды Регина остановилась у виллы, ворвалась в комнату, достала и распечатала последнюю бутылку виски, жадно отглотнула, забралась с ботинками на кровать и взяла в руки телефон.

Сердце колотилось. Она обещала сама себе не делать этого, она стёрла его телефон отовсюду, она не звонила ему весь этот месяц. Но сейчас, прямо в этот момент, она ощущала физическую потребность в Пете.

Она всё испортила, но она соберёт свою волю в кулак, позвонит ему и попросит прощения. Ведь она никогда не говорила ему «прости». Она сказала, что ей жаль, но если она скажет прямо открытым текстом «прости меня», он точно отреагирует. Он поймёт, что между Региной и другом ничего такого не было. Что это было ошибкой. А ещё Регина осмелится и скажет наконец то, что не говорила раньше.

Она скажет, что хочет с Петей состариться. Она признавалась ему в любви, он говорил, что тоже её любит, но ни разу Регина не обозначала сроки. Она не признавалась ему в том, что хочет, чтобы Петя был последним мужчиной в её жизни. Что она в принципе никого другого больше не хочет.

Регина начала копаться в заметках телефона. Она удалила номер Пети, чтобы у неё не было попыток написать ему сообщения, но она же не совсем дура, кое-где номер остался. Сейчас она его откопает. Вот!

Дрожащими руками Регина набрала номер.

Через пять гудков ответил незнакомый женский голос.

Регина быстро нажала кнопку и отбросила телефон.

Чёрт, неужели она ошиблась.

Регина схватила карандаш, оторвала кусок бумажки от журнала, выписала номер из телефона и пялилась то на бумажку, то на телефон, сверяя каждую цифру по шесть раз. Цифры двоились, мысли сбивались, а стук сердца стал настолько сильным, что всё её тело, включая руки, дрожало. Не найдя ошибки, она позвонила опять.

Ответил тот же голос.

– Э… – промямлила Регина, подыскивая подходящие слова.

– Кто там, милая? – раздался голос Пети.

– Не знаю, не отвечают…

– Алло, – раздался голос Пети.

Регина выдохнула:

– Это я.

Секунда молчания и затем:

– Вы ошиблись номером, больше никогда сюда не звоните. – И повесил трубку.

Секунду Регина сидела, застыв, затем зарычала, отшвырнула телефон, черканула что-то на бумажке, оставила её на кровати, спустилась и уселась на мотоцикл.

Петя, Лейла, отец. Она поддала газу.

Наконец-то до неё дошло. Какую дыру пыталась залатать она, что пыталась добиться все эти годы.

Близости. Она так и не стала близкой ни с одним партнёром. Ни с кем на свете она не стала близкой.

Она думала, что сблизилась с Петей, но это не так.

«Никогда мне не звони».

А Лейла? Регина так рассчитывала, что Лейла сможет вытащить её из этой опутавшей руки и ноги бездны, из этого вязкого болота. Но нет, какое там.

Увидев её в таком беспомощном состоянии, Регине стало совершенно понятно, что никто не поможет.

Регина добралась до «своего утёса», откинула мотоцикл и уселась на каменистую поверхность. Перед ней раскрылись тосканские пейзажи. Как же пронзительно красиво. Она сидит любуется этой красотой, и ей абсолютно не с кем этим поделиться.

Близость, вот чего хотела на самом деле её душа. Она поняла только сейчас. Она искала этой самой близости. С отцом, который постоянно бегал по бабам вместо того, чтобы играть с ней, хвалить её, быть ей, чёрт возьми, настоящим отцом, с мамой, которая всегда была холодна и неэмоциональна, не давала ей этого тепла, а потом она делала робкие попытки найти кого-то, кто мог дать это тепло. Петя… он вроде дал ей то, в чем она так нуждалась.

Видимо, она, Регина, не заслуживает ни близости, ни любви.

А что ещё она могла думать?

Раз у Пети новая баба, а её гуру на дне.

Лейла, единственный человек, к которому она испытала что-то похоже на любовь к матери…

Петя, единственный, к кому она испытывала такую сильную любовь…

Регина глотнула ещё виски и встала, покачиваясь.

Она ходит по какому-то порочному кругу. Делает себе специально больно, потом раскаивается, но всё равно наказывает себя за то, что опять не смогла сказать «нет», опять позволила надругаться над своим телом, над своей душой, и так всю жизнь. И даже встретив кого-то абсолютно нормального, не опасного, не токсичного, она всё равно всё разрушает.

Похоже, она больше не умеет по-другому…

Лейла, Петя, Лейла, Петя, попытки Регины, поиск близости, тепла, любви абсолютно бесполезны.

Словно близость была чем-то недосягаемым, чем-то нереальным и несуществующим.

Регина почувствовала ещё сильней обычную свою боль, она стала ещё острей, ещё болезненней. Словно ей вскрыли рану и оказалось, что ничего там не заживает, а наоборот – гноится, боль становилась невыносимой.

Она не может больше так жить. Быть такой несчастной всю свою жизнь.

Какой в этом смысл?

Ей захотелось завыть, заорать, как раненому зверю, и она сделала именно это. Боль была настолько пронзительной, что ей хотелось вывернуться наизнанку, сделать что-то такое, чтобы больше никогда в жизни не ощущать это острое, до одури невыносимое одиночество, как же достал поиск чего-то, что никогда не придёт в её жизнь… Видимо, она какая-то бракованная… звери, если они больные, идут умирать себе спокойно в лес.

На секунду подумав, что зверь бы не выбрал умирать именно тем способом, который пришёл в голову ей прямо сейчас, Регина было спохватилась, что подошла слишком близко к краю, но было слишком поздно… Пошатнувшись, она потеряла равновесие и упала вниз.

44

Анита

Несмотря на то что им пришлось ночевать в пещере, припоминая уроки природоведения, на которых упоминались правила разведения огня, а потом утром идти по лесу, ломая голову над тем, правильно ли показывает компас север в телефоне Аниты (она была единственной, у кого он не разрядился), а позже встретить лесников, ехать с ними в фургоне и выслушивать шуточки и гогот по поводу их внешнего вида, неуместного в горах, все они выглядели довольно неплохо.

Правда, сегодняшний завтрак, в отличие от остальных, проходил в полной тишине. Доносился лишь хруст хлопьев, звуки кофемашины, звяканье приборов и привычно громкая итальянская речь Марии на кухне.

Анита смотрела на всех этих женщин, с которыми провела десять дней, и, несмотря на финальную драматическую ночь, чувствовала, что для неё этот ретрит станет важной точкой отсчёта. Она ощущала себя абсолютно по-новому, так, как никогда раньше.

Анита чувствовала внутри груди прыгающий мячик, точно такой же делала её мама в детстве. Тот же, что дала ей мама на медитации. Спустя тридцать с лишним лет, после