Поняв, что от Леры толку не будет, Клавдия схватила полотенце и замахнулась на птицу. Та взмыла еще выше, и несколько минут кухарка носилась по кухне за вороной, пока птица наконец не сообразила вылететь в коридор. Клавдия бросилась за ней. И только когда обе скрылись из виду, Лера поняла, что дрожит. Она уперлась руками в столешницу и закрыла глаза, выдыхая.

Испугалась, как дурочка. Разве так можно? Во-первых, это совершенно точно не та ворона, что являлась к ней домой, а во-вторых, и в той не было ничего страшного. Вороны – птицы умные, сообразительные. Что та, что эта просто хотели чем-то поживиться. Этой повезло больше. Только и всего.

Клавдия вернулась злая и тут же набросилась на Леру.

– Считай, что это твою порцию нахалка унесла! Все, осталась ты без ужина, будешь пустые макароны есть. Чего стояла, рот разинувши? Этой дряни дай волю, она тут столоваться каждый день будет!

Из воплей Клавдии Лера поняла, что ворона облюбовала дом уже давно. Пыталась даже гнездо на тополе во дворе свить, но этого ей не позволили, дважды сбивали. Гнездо она сделала в другом месте, но обиду затаила. Либо просто поняла, что здесь можно обедать. Чаще всего она довольствовалась помойкой, но иногда наглела, залетала на кухню, пару раз даже захаживала в столовую, воровала прямо из тарелок. Бестолковые, по мнению Клавдии, женщины открывают окна на проветривание, а птица этим пользуется.

Вот и все, ничего необычного. А Лера испугалась. Не коньяк уже впору пить, а что-то успокоительное. И желательно – рецептурное.

Весь ужин Лера провела на автомате. Сказал бы ей кто раньше, что она станет такой впечатлительной, она бы не поверила. Но почему-то та ворона, влетевшая в квартиру, так напугала ее, что вот до сих пор в себя не придет.

Кусок в горло не лез, поэтому Лера быстро закончила с ужином и отправилась на кухню, сказав, что займется уборкой пораньше. Никого это не удивило, только Белогородцев, восседавший во главе стола, проводил ее задумчивым взглядом. Лера надеялась только, что он не пойдет за ней следом. Еще одну беседу она не выдержит. Если он так ведет себя со всеми прихожанками, можно им только посочувствовать.

Белогородцев за ней не пошел, и Лера, чуть-чуть не дойдя до кухни, свернула в сторону. Пока есть время, надо изучить чуть подробнее устройство дома, чтобы ночью не шарить в темноте наугад. Стараясь запомнить все разветвления коридора, она добралась до кабинета Белогородцева. Он уже звал ее сюда, но входила она с другой стороны, а ночью идти придется именно от спален, так что продумать путь и варианты отступления было полезно. Лера заприметила небольшой чулан в метре от двери, в котором будет удобно спрятаться в случае необходимости. Даже заглянула в него и убрала ведра с пола, чтобы те вдруг не загремели и не выдали ее. Уже собиралась уходить, но в последний момент нажала на ручку двери кабинета Белогородцева, и дверь внезапно открылась. А ведь Лера точно помнила, что «отец» запирал ее после беседы с ней. Это была неслыханная удача, и Лера решила ею воспользоваться. Конечно, осматривать кабинет сейчас опасно, поэтому она просто пересекла его и быстро повернула ручку на окне, чтобы его можно было открыть снаружи. Павлов снабдил ее отмычками и даже велел потренироваться открывать ими несложные замки, но, если ими не придется воспользоваться, Лера только обрадуется.

Закрыв за собой дверь, Лера вернулась в общий коридор, и как раз вовремя: ужин закончился, все прихожане с грязными тарелками в руках потянулись из столовой на кухню.

Мыть, вытирать и расставлять тарелки по местам пришлось до глубокой ночи. Клавдия все еще злилась на нее за ворону, поэтому не помогала, а наоборот, выговаривала Лере и шпыняла ее за кривые руки. В конце концов той нестерпимо захотелось разбить тарелку, чтобы оправдать это занудство. С трудом сдержалась. Но если бы на самом деле пришла сюда с проблемой, то Клавдия определенно не помогала бы ее решить, еще глубже заталкивая под плинтус самооценку несчастной женщины.

В конце концов, разобравшись с посудой, Лера зашла в свою комнату и без сил упала на кровать. Раздеваться не стала, чтобы не уснуть. В одежде ей всегда спалось плохо, поэтому, если и задремлет ненадолго, все равно не проспит до утра.

Даже задремать не удалось. Как и прошлой ночью, за дверью мелькали тени, только теперь Лера надеялась, что это не люди. Иначе ей не удастся добраться до кабинета и что-то узнать.

Когда часы показывали уже начало первого ночи, а в доме давным-давно стихли все звуки, Лера поднялась с кровати. Быстро накинула на себя куртку, которую предварительно принесла в комнату из общего гардероба. Она понятия не имела, чья именно это куртка, взяла то, что было ближе всего. И так рисковала быть замеченной, но выходить на улицу ноябрьской ночью в одной только кофте, уже имея насморк, было бы совсем неразумно. Стоило ей приоткрыть дверь комнаты, как тени в коридоре исчезли, будто не только она их боялась, но и они ее. Лера прокралась на кухню, поскольку там имелся запасной выход на улицу. Идти к главному входу через весь дом было опасно, поэтому Лера собиралась воспользоваться запасным, хоть и придется огибать по двору полдома.

На улице было по-настоящему морозно. Днем шел дождь, а ночью подморозило, и вся эта замерзшая в воздухе вода мгновенно забралась под одежду, заставив Леру мелко дрожать. Не спасала даже куртка. Обхватив себя руками, Лера, пригнувшись, побежала вдоль стены дома и вскоре добралась до окна кабинета Белогородцева. Предварительно отпертое, оно открылось быстро и бесшумно, и вскоре Лера уже была внутри. Свет включать, конечно, не стала, довольствовалась фонариком в телефоне.

Как и говорил участковый Павлову, Белогородцев документацию держал в полном порядке. Лера нашла кучу папок, в которых по файлам были разложены различные документы. Вчитываться не стала, просто фотографировала каждый лист, на котором замечала имена и фамилии. Вскоре стоять, склонившись над столом, Лера устала, по-хозяйски выдвинула кресло и устроилась с бо́льшим удобством.

Время шло, количество неотфотографированных бумаг уменьшалось, а бдительность Леры притуплялась, когда вдруг ей показалось, что она слышит шаги. Мгновенно перестав шуршать бумагами, Лера замерла, даже руку с зажатым в ней