автор сохранил билет на обратную дорогу и 50-рублёвую купюру, помещённые под кожаную обложку паспорта. На видном месте в паспорте я всегда закладывал банкноту небольшого достоинства — её воры, разумеется, заметили и забрали, посчитав, что в паспорте больше нечего искать. Несмотря на ограниченность времени и большой объём работы (воры обшарили вещи 20 с лишком человек!), они не отказались от детального осмотра и сортировки добычи, причём любой отечественный следователь скажет, что это — нормальная воровская практика. Поэтому многозначительный пассаж МакКрэри о том, что настоящие воры так не поступают, произвёл, мягко говоря, весьма странное впечатление. Ведь опытные воры именно так и поступают! Между тем, опираясь на этот посыл, «профилёр» взялся доказывать, будто Сэм Шэппард имитировал ограбление.

Обратила на себя и другая натяжка — рассуждение МакКрэри о том, что у убийцы непременно должны были быть окровавленные руки, отпечатки которых тот непременно должен был оставить (чего на самом деле не произошло). Любой человек, которому хоть раз в жизни приходилось иметь окровавленные руки, знает, что высыхающая кровь обладает весьма неприятным свойством — она не только всё пачкает, но и противно липнет. Ощущения при этом очень напоминают ощущения от мёда или патоки: пальцы слипаются между собой так, что их приходится с усилием разделять — в общем, возникает чувство крайнего неудобства и даже раздражения. Поэтому желание поскорее вымыть руки в этой ситуации не только естественно, но в какой-то степени даже рефлекторно. Совершенно непонятно, почему МакКрэри отказал в подобном желании убийце и посчитал, что тот непременно должен начать хватать окружающие предметы окровавленными руками? Преступники очень часто моют руки на месте преступления, в том числе и убийцы, в этом нет ничего необычного или маловероятного. Более того, они нередко моют орудия убийства и даже пытаются замывать кровавые пятна на одежде… Неужели специалисты ФБР ничего этого не знают? Или американские убийцы до такой степени не похожи на уголовников-славян? В самом деле, что могло помешать преступнику, оглушившему Сэма Шэппарда, пройти в туалетную комнату, вымыть там руки, выкурить сигарету, затем вернуться в спальню и продолжить половой акт с находившейся без сознания Мэрилин? Абсолютно ничего: в распоряжении убийцы была целая ночь и власть над жизнями по меньшей мере двух людей…

В общем, нельзя не отметить, что «исследовательский анализ» получился у МакКрэри хотя и весьма информативным, но всё же несколько односторонним.

В феврале 2000 г. началось слушание гражданского иска Сэма Риза-Шэппарда в суде. Ответчиком по делу являлась прокуратура округа Кайохога, которую представляли прокурор Уильям Мейсон и его помощники Стив Девер, Кэтлин Мартин и Дин Болан. Разбирательство оказалось неожиданно острым и полемичным, в течение семи недель были заслушаны 76 свидетелей. С обеих сторон имели место эмоциональные и порой весьма спорные заявления, мало подходившие для зала судебных разбирательств.

Риз-Шэппард справедливо указывал на огрехи расследования 1954 г. и явную однобокость последовавшего суда, жертвой которой явился его отец. Он утверждал, что если бы прокуратура озаботилась розыском мойщика окон и отработкой версии возможного проникновения в дом через подвал, то убийство удалось бы раскрыть без выдвижения напрасных обвинений в адрес невиновного. Утверждение это следовало рассматривать как удачное с точки зрения полемики, но бездоказательное по своей сути.

Прокуратура тут же вернула высказанные ей претензии обратно, напомнив Ризу-Шэппарду, как вплоть до 1980 г. тот преследовал Спенсера Хоука (до самой смерти последнего). Внуки Спенсера и Эстер Хоук, привлечённые в качестве свидетелей, рассказали, как дед и бабка уклонялись от встреч с Сэмом Ризом-Шэппардом, который с маниакальной настойчивостью добивался объяснений. Попытки спокойно поговорить оказывались безуспешными, и каждая подобная встреча с Шэппардом-младшим заканчивалась скандалом. Кроме того, свидетели рассказали, как умершая в 1982 г. Эстер Хоук завещала защитить её честное имя от клеветы Шэппарда-младшего и клялась в присутствии исповедника, что невиновна в смерти Мэрилин Шэппард.

Совершенно справедливо прокуратура вернула истцу и брошенное им обвинение в однобокости. Риз-Шэппард безоговорочно принимал на веру версию Пола Лиланда Кирка, словно это была истина в последней инстанции; между тем, результат осмотра челюстей Мэрилин Шэппард, проведённого во время эксгумации, вступал в явное противоречие с утверждениями независимого эксперта. Причём поскольку Пол Кирк не имел возможности лично исследовать труп, а опирался лишь на текст протокола вскрытия и сделанные тогда же фотографии, мнение Лоуэлла Ливайна, принимавшего непосредственное участие в эксгумации, представлялось куда более авторитетным.

В суде в качестве свидетеля защиты (то есть прокуратуры округа) давал показания Френсис Ли Бейли. Он заявил, что Сэм Шэппард-старший никогда не высказывал ни малейших подозрений в адрес Ричарда Эберлинга, с которым не раз разговаривал и долгое время сидел плечом к плечу во время суда 1966 г. Ли Бейли особо подчеркнул тот факт, что Эберлинг успешно прошёл проверку на полиграфе в ноябре 1959 г., хотя упоминание об этом «успехе» тут же было оспорено Ризом-Шэппардом, который сослался на мнения независимых экспертов, посчитавших показания полиграфа «неоднозначными». Ли Бейли несколько раз повторил, что никогда не верил и не верит ныне в причастность к гибели Мэрилин Шэппард Ричарда Эберлинга.

Риз-Шэппард представил суду показания Кэти Коллинз и Роберта Ли Паркса, сокамерника Эберлинга, из которых следовало, что последний не раз сознавался в убийстве Мэрилин Шэппард. Однако эта информация не произвела сильного впечатления на присяжных, поскольку окружная прокуратура сумела продемонстрировать аморальность и лживость обоих свидетелей.

Важно отметить, что предметом рассмотрения этого суда являлся отнюдь не вопрос формальной виновности Сэмюэля Шэппарда-старшего (юридически он считался невиновным с 1966 г.), а вопрос о правомерности заключения его под стражу. В конце концов, прокуратура доказала, что веские основания для ареста были налицо, поскольку подозреваемый не смог дать удовлетворительные ответы на ряд существенных вопросов, позволявших усомниться в его искренности. А именно:

— Сэм Шэппард так и не смог объяснить, почему он вызвал в дом супругов Хоук, а не полицию;

— почему он это сделал с большой задержкой с момента последней схватки на берегу озера Эри;

— почему на диване в гостиной оказался аккуратно сложенный пиджак Шэппарда, хотя тот утверждал, будто спал на этом диване;

— почему в доме Шэппардов в ночь убийства не лаяла собака и т. п.

Поскольку логичных и достоверных ответов на эти и многие другие вопросы подозреваемый в 1954 г. дать не смог, превращение его в обвиняемого по делу об убийстве собственной жены представлялось логичным и даже неминуемым.

12 апреля 2000 г. жюри присяжных после непродолжительного (менее трёх часов) совещания вынесло вердикт об