Матвея забавляла ситуация. Он чувствовал обжигающий, полный желания взгляд Николь. С легкостью представил, как потемнели ее глаза. Его это заводило не меньше, но цель была не в соблазнении чертовки. Он хотел ее проучить. А точнее показать, как ранит безразличие.

Но сексуальные флюиды, которые посылала девушка, были мелочью по сравнению с запахом выпечки, который неожиданно ударил по обонянию. «Не уже ли сама», промелькнуло в голове. И эта мысль поставила в ступор. Брюнет замер на пару секунд, пытаясь осмыслить свои же мысли. Если она старалась для него, то он не безразличен ей. Это осознание мгновенно согрело душу.

— Я тут тебе небольшой перекус принесла, пока ужин готовиться. — Проговорила Ник, нарушая затянувшееся молчание. — Ты голоден?

— Нет, я поужинал в ресторане. — Царев так и не обернулся. Потому что знал, как только посмотрит на нее, не сможет сдержаться.

— Оу, эм. Хорошо.

Матвей мог представить, как девушка в растерянности хлопает ресницами. Улыбнулся, но остался стоять на месте.

— Тогда не буду мешать. Отдыхай.

Он услышал, как она тороплива начала собираться. Раздраженно вздохнул. Он не ждал от нее извинений, но не ожидал, что она так быстро сдастся.

— Сама готовила?

Не удержался. Обернулся. И застыл. Николь с подносом в руках выглядела по-домашнему — уютно. Ее растерянный взгляд придавал образу наивность.

— Сама. — Отпустила глаза. — Под руководством Саши.

— И чай мой любимый?

— Да, твой любимый.

Ее щеки залились неловким румянцем. Матвей не помнил, чтобы она смущалась. Но ей так шла это милая особенность. Цареву нравилась ее беззащитность. Может тогда она подпустить его ближе.

Он не раздумывая, преодолел расстояние между ними. Не прерывая зрительного контакта. Матвей заметил, как участилось дыхание девушки. Как расширились зрачки. Как она невольно затаила дыхание.

Пицца была еще теплая. По внешнему виду сразу было понятно, что делала Николь. Саша делала это блюда быстрой, небрежной, опытной рукой. А Ник скрупулезно, пытаясь выложить начинку ровно, аккуратно, старательно. Матвею нравилась эта отличительная черта. Кусочек был слегка пересолен и немного подгорел, но при этом невероятно вкусный. Потому что она делала для него. Преодолела свою нелюбовь к готовке. Попыталась удивить.

— Это самая вкусная пицца, которую я когда-либо ел.

— Правда? — Удивилась девушка.

— Сама убедись.

Матвей дал откусить кусочек. Девушка боязливо проглотила.

— У тебя явно отвратительный вкус. Пицца пересолена и подгорела.

— Зато сделано с любовью, старанием и тобой.

— Я хотела извиниться.

— Я знаю.

— Заткнись и дай мне сказать.

Мужчина сел на кровать с подносом в руках. Продолжил кушать.

— Я вела себя отвратительно. Ты, итак, терпишь все мои замашки. Игнорирование ты не заслужил. Я знаю, что часто веду себя глупа и мое прошлое не оправдание. Ты не раз показывал, как дорога тебе. Поддерживал меня. Просто был рядом. А я виду себя, как маленький ребенок. Постоянно боюсь и жду в любую минуту подвох. Я стараюсь поменяться. Стараюсь не закрываться от тебя после очередного привета из прошлого. Я просто трусиха.

На последней фразе девушка закрыла глаза ладонями и села на стул, стоящий напротив кровати. В комнате воцарилась тишина.

Матвей доживал пиццу, давая время прийти в себя Николь. Он слышал, как брюнетка бубнила себе под нос. Он расслышал «идиотка», «ненормальная», «тряпка». Мужчина улыбнулся. Отложил поднос на тумбочку, а сам подвинул катающийся стул к себе. Положил руки на женские бедра и еще ближе придвинул к себе.

Николь раздвинула пальцы и сквозь них посмотрела на брюнета. Царев улыбался.

— Я дура, да? — Проговорила она в ладони.

— Нет, не дура. — Убрал ее руки. — Глупышка моя. Мне с тобой чертовски сложно, Николь. Но это того стоит, чтобы быть с тобой. Мы со всем справимся. Вместе. Только перестань меня отталкивать. И запомни, я не Никита. И в ближайшие лет тридцать от тебя не отстану.

— А что будет через тридцать лет?

— Я продам всё и уеду в тропики, буду лежать на гамаке, а мулатки будут танцевать аборигенские танцы. — Рассмеялся мужчина.

— А как же я? — Улыбнулась брюнетка.

— А что ты? Ты разве согласна прожить со мной до старости? И жить с дряхлым стариком?

— Возможно.

— Так стоп.

Матвей встал с кровати и подошел к письменному столу. Обратно сел с телефоном в руках. Мужчина копошился в нем, поднял руку в жесте «подожди минутку». Николь недоуменно смотрела на экран телефона. Увидела, что Царев включил диктофон.

— Николь, согласишься ли ты, после того как мы разберемся со всеми твоими проблемами и тогда я встану перед тобой на одно колено, выйти за меня замуж? Прожить со мной до старости? И терпеть старого ворчливого старика до самой смерти?

— Ты сейчас серьезно?

— Абсолютно. Я хочу иметь доказательство на всю жизнь, что когда мы будем готовы к важному шагу в нашей жизни, никто из нас не отступиться.

— Ты ведь будешь меня этим шантажировать.

— Естественно, — улыбнулся мужчина. — Ну так что, согласна?

— Согласна.

Матвей расплылся в довольной улыбке. Отключил диктофон, убирая телефон в сторону.

— А теперь иди ко мне, когда-нибудь будущая жена.

Николь смесь перебралась на мужские колени. Обвила руками шею. Взглянула сверху вниз, заставляя мужчину задрать голову.

Она коснулась губами кончика носа, щеки, медленно подкрадываясь к мочке уха. Затем перешла на шею, подбородок и губы. Царев тут же углубил поцелуй. Раздразненный ее нежностью. В области паха уже стало тесно, больно натягивая ткань штанов.

Одним резким движением, он перевернул девушку на спину. В ответ, получая задорный смех. Мужчина навис над своей жертвой, удобно устроившись между ног. Его внимательный взгляд скользил по вздымающейся груди девушки. Пальцами одной руки он провел по ключице, вниз. Дошел до живота и ловко забрался под футболку. Лаская нежную кожу, стал подниматься. Шаловливые пальчики юркнули под лиф, сжимая упругую грудь. Губы начали нежно целовать дрожащее девичье тело, прокладывая себе дорожку вниз.

Матвей помог избавиться от одежды. Все время нежно поглаживая или целуя. Николь, как цветок, раскрывалась от его ласк. Раскрывая тело, а вместе с ним и душу. Торопливо разделся сам. Всё время смотря в карие, почти черные от удовольствия глаза.

Сегодня не торопливые прикосновения, глубокие поцелуи, заменяли головокружительную страсть. Они как будто учились доверять. Изучая друг друга. Все переплелось. Руки, ноги, тела, души. Нежностью пропиталась атмосфера. Укутывая обнаженные тела в сладостную истому. Дыхание сбивчивое, поцелуи сладкие, движения размеренные. Сегодня не было бешеного ритма. Пошлых хлюпающий звуков. И стонов до хрипоты.