В каюту немедленно был вызван корабельный врач. Доктор Ван Зайл быстро установил, что медицинскую помощь оказывать некому — Уилмотт мёртв. По мнению корабельного врача, причиной смерти явился седечный приступ. Сколь серьёзной могла быть травма при падении капитана в ванну и могла ли она повлиять на наступление смерти, доктор сказать не мог — для этого требовалось исследовать труп в морге и сделать рентгеновские снимки. Во время переноски тела из ванной на кровать Уормс и Хэнсон независимо друг от друга обратили внимание на странный синюшный цвет лица капитана, Хэнсон впоследствии выразился об увиденном очень образно: «лицо почернело на глазах». Вид трупа показался присутствующим настолько странным, что Хэнсон осведомился у врача, уж не отравлением ли вызвана смерть? Ван Зайл ответил, что подобные симптомы наблюдаются у лиц, умерших от острой сердечной недостаточности или инфаркта и ничего похожего на отравление он не видит. Тем не менее, врач согласился, что смерть 55-летнего капитана требует специального исследования и тут есть работа для коронера. Впрочем, до прибытия в Нью-Йорк оставались уже считаные часы, а там на борт «Морро кастл» мог подняться и коронер, и судебный медик.

Пока офицеры возились в каюте капитана (помимо переноски трупа они также привели в порядок одежду умершего), на пороге появился главный судовой механик Ибан Эббот (Eban Abbot). Он ещё ничего не знал о смерти капитана Уилмотта, цель его визита была сугубо деловой — забарахлил один из котлов главной энергетической установки и требовалась санкция капитана на его отключение. Уилльям Уормс на правах принявшего командование кораблём разрешил Эбботу отключить котёл и для компенсации падения мощности (и как следствие — уменьшения скорости хода) приказал снизить давление воды для бытовых потребителей. Теперь никто на «Морро кастл» не смог бы принять душ, давления воды едва хватало для того, чтобы та могла течь тоненькой струйкой.

Это был первый приказ нового капитана. Как увидим из дальнейшего, он имел фатальные последствия…

Наконец, все присутствовавшие в капитанской каюте офицеры, а также врач и стюард покинули её. Произошло это примерно в 21:30, возможно, несколько позже.

Однако, люди не разошлись. На непродолжительный срок они перешли в каюту старшего офицера Уильяма Уормса, расположенную по соседству с капитанской. Стюард подал виски, присутствующие выпили за упокой умершего, каждый сказал несколько слов, какие счёл подобающими моменту. Всех поразила фраза доктора Ван Зайла, произнесённая со странной улыбкой, никак не подходившей трагичной минуте. Корабельный врач выразился на удивление легкомысленно и даже цинично, сказав, что-то вроде: «Кто же окажется следующим?» Этот момент впоследствии вспоминали независимо друг от друга все, слышавшие доктора — уж больно странно и зловеще прозвучало сказанное. Особый смысл реплика Ван Зайла приобрела в контексте его собственной скорой гибели, которая имела характер довольно необычный, о чём нам ещё придётся сказать.

Через некоторое время по корабельной трансляции было объявлено о скоропостижной кончине капитана Уилмотта, далее последовало обращение к пассажирам в знак уважения к умершему воздержаться в этот вечер от веселья и развлечений. В барах и ресторанах на всех палубах смолкла музыка, обслуживающий персонал стал выпроваживать посетителей. Обычно последний день круиза всегда был самым сумасшедшим — никто не ложился спать, люди напоследок отрывались, как могли и умели. Поэтому далеко не все подчинились просьбе сохранять тишину. Хотя бары и рестораны закрылись, группы пассажиров с бутылками рома и виски в руках расположились в креслах и шезлонгах в прогулочных галерях вдоль обоих бортов палубы В, где продолжили пьянствовать. Стюарды наблюдали за порядком и пытались урезонить наиболее горластых туристов, но это получалось не всегда. Даже всё усиливавшееся волнение океана и морская болезнь не могли помешать некоторым весельчакам напиться в последнюю ночь круиза. Для иных шли последние часы жизни и, думая об этом, трудно удержаться от мистического по своей сути вывода — неуважение к чужой смерти подчас предопределяет собственную.

С момента констатации смерти капитана главным лицом на корабле стал его помощник, старший офицер Уилльям Уормс (William Warms). В профессиональном отношении этот человек вряд ли уступал в чём-либо умершему капитану. Уормс имел морской стаж на 4 года больше Уилмотта, а кроме того, являся обладателем сертификата лоцмана нью-йоркского порта, которого не имел умерший. Благодаря этому «Морро кастл» мог заходить в гавань Нью-Йорка, не вставая в очередь в ожидании лоцмана. Уилльяму Уормсу уже несколько раз доводилось быть капитаном различных кораблей, но всякий раз его снимали с должности по требованию судовой инспекции Департамента торговли США за грубейшие нарушения правил эксплуатации судов и техники безопасности. Уормс пришёл на «Морро кастл» менее года назад, как раз после знаменитого шторма, о котором было рассказано выше. Его первые же действия в роли старпома стпровоцировали серьёзный скандал, но эту специфическую тему подробнее придётся рассматривать в другом месте.

Уормс очень ответственно отнёсся к свалившемуся на его плечи бремени и первым делом вызвал на мостик казначея. Ему он продиктовал приказ о собственном вступлении в должность капитана и велел внести соответствующие изменения в судовую роспись (сводная ведомость всех лиц, находящихся на борту корабля, с указанием занимаемой должности). После этого новоиспечённый капитан составил радиограмму в адрес головного офиса «Уорд-лайн», в которой сообщал о событиях последних часов и принятии на себя обязанностей капитана корабля. Радиограмма была немедленно передана в эфир.

Уилльям Уилмотт (фотография сделана 18 сентября 1933 года в гавани Нью-Йорка). Подозрительная скоропостижная смерть капитана лайнера стала своеобразным прологом чудовищной трагедии.

Уормс решил в ночь с 7 на 8 сентября вообще не ложиться спать, тем более, что ветер крепчал и достиг к полуночи скорости 15 м/c, а в районе Нью-Йорка лайнер мог попасть в полосу 8-балльного шторма. На это решение Уильяма Уормса следует обратить особое внимание, поскольку очень скоро на голову этого человека посыпятся обвинения чуть ли не во всех смертных грехах.

Несколько позже — в 2 часа ночи — капитан отпустил с мостика Ховарда Хэнсона, вахта последнего давно закончилась, но возбуждение, связанное с событиями последних часов, всё ещё не позволяло офицеру отправиться спать. Уормс велел ему отдыхать, напутствовав словами: «Если совсем уж не спится, можете сделать обход прогулочной палубы, посмотрите все ли там угомонились». Хэнсон отправился в обход… По странной иронии судьбы этот человек оказался в самом эпицентре зловещих событий, происходивших на борту корабля, поэтому его