хоть иногда забываться безо всяких снов?

Шлёп.

Шлёп.

Влажные шаги в коридорчике, ведущем из кухни.

Оуэн зажмурился. Гнилостный запах стоячей воды защекотал ноздри.

Это была она. Чертова мертвая сука. Когда же она оставит его в покое?!

Оуэн знал, что виноват перед ней. Что должен был остановить… но что она хочет от него теперь?!

У него никогда не получалось сделать вид, будто её не существует. Может, сейчас?.. Пока эффект от накурки ещё не окончательно выветрился из организма.

Её не существует.

Матрас прогнулся под весом чьего-то тела. Вонь озерной тины забивалась в нос, в горло, не давала дышать. Оуэн почувствовал, как холодная, скользкая ладонь коснулась его щеки, скользнула на грудь, вымачивая ткань футболки, прошлась по животу, накрыла пах…

Её не существует.

Шеи коснулись липкие, полусгнившие губы.

Её не… су…

Не выдержав, Оуэн заорал, распахивая веки, и увидел прямо рядом с собой её. Ухмыляющуюся. Довольную. Мертвый взгляд слегка мерцал серебром.

— Оуэн! — собственное имя прозвучало из её рта голосом Беллы. — Оуэн, очнись, Оуэн!

Крик застрял где-то в глотке.

Его привела в чувство хлесткая короткая пощечина. Тяжело дыша, он сел на постели. Белла трясла его за плечи, и сама вся тряслась.

Господи…

— Ты меня чертовски напугал, — прижавшись к нему, Белла обхватила его за шею. — Снова кошмар?

— Да… — Оуэн своего голоса и вовсе не узнал. Кашлянул, пытаясь прочистить горло. Просто сон. Действие травки закончилось. Надо было выкурить побольше. — Ничего, детка. У всех бывают кошмары.

«У меня — чаще, чем у других»

Белла уткнулась лицом в его шею. От её утренней обиды и следа не осталось; она слишком испугалась, чтобы вспоминать о своих подозрениях. Это не значило, что она не припомнит их позже, но сейчас её объятия казались вполне себе перемирием.

Ссориться с ней снова не хотелось. Оуэн понятия не имел, что именно Белла вбила себе в голову, но знал, что любые её мысли были далеки от правды. Эту правду он никогда бы не решился ей рассказать, а, значит, должен был справляться с ней самостоятельно.

Интересно, у того парня ещё осталась эта травка?..

— Прости меня за ту истерику, — Белла шмыгнула носом. — Я могу тебе помочь? Может, поискать другого врача?

Оуэн глубоко вздохнул.

«Ты не можешь помочь мне, детка, — подумал он. — И я не хочу, чтобы ты знала, на какое дерьмо я способен».

— Может, нужно успокоительное посильнее, — произнес, не желая пугать Беллу ещё больше. — Лучше расскажи, как прошел твой день. Я всё равно уже не усну.

И, пока Белла рассказывала о том, как сбежала с лекций с Линдой, и как они пили в парке кофе, а потом пошли в кино и вообще отлично провели день, Оуэн улыбался, вслушиваясь в её мягкий и нежный голос. Если когда-то удача и была к нему благосклонна, то в день, когда он познакомился с Беллой.

Он слушал и слушал, и лицо индейской суки, отпечатавшееся, казалось, с внутренней стороны зажмуренных век, отступало во тьму, из которой явилось.

Надолго ли?..

* * *

— Братство собирает вечеринку.

Дилан уже пробежал свой норматив на стометровку и теперь околачивался рядом с Оуэном. Если честно, говорить с ним Оуэну совсем не хотелось, но и разрывать дружбу, уходящую корнями в детство, он тоже не хотел и не мог. Он чувствовал, что Дилан лжет ему, и, возможно, лжет самому себе, делая вид, что всё нормально.

Как ему удается держаться и не свихнуться?

Или он уже свихнулся, но пока скрывает это? Оуэн уже и сам чувствовал, что сходит с ума от чувства вины и собственных галлюцинаций. Если ему помогла только травка, если Майлз держится с помощью аддералла, то что удерживает Дилана?..

Майлз, к слову, не звонил. И в университете не появлялся. Оуэн попытался набрать его пару раз, но натыкался на автоответчик. Смутное волнение ворочалось у него где-то за ребрами, не давая выдохнуть, хотя Оуэн и понимал, что, возможно, Майлз просто не хочет общаться.

У него были точно такие же галлюцинации, но глюки не умеют убивать. И если бы Майлз что-то с собой сделал, кто-нибудь, да хоть его лендлорд, уже обнаружил бы тело и поднял бучу. Оуэн успокаивал себя, что Майлз просто не хочет ни с кем общаться.

После той ночи два года назад с ним такое уже было. Он отойдет.

Но беспокойство не уходило.

— Так что? — настаивал Дилан.

— Зачем? — прекратив разминку, Оуэн вытер со лба выступившие капли пота. — Не рано ли в этом году?

Обычно «Каппа-Тау-Сигма» устраивали первую тусовку в начале октября, когда уже по первым спортивным результатам и по успехам или неуспехам в учебе у всех кандидатов на вступление становилось ясно, кого стоит отсеивать. Оставшихся приглашали на тусовку в дом братства, приглядывались к ним, общались, и только потом — решали, кого в братство принять. Кто выдержит и сложные испытания, и малоприятную инициацию.

Иногда Оуэн думал, что лучше бы он её не выдержал. Но на втором курсе это казалось престижным и крутым. Его отец тоже когда-то был в студенческом братстве, и отзывался о нём с теплом и даже с благоговением.

«Если ты завоюешь доверие братства, оно никогда тебя не оставит»

Только вот почему тогда Оуэн знал: если бы в «Каппа-Тау-Сигма» узнали о его прошлом, то первыми бы настучали в полицию, а не стали прикрывать его зад?..

— Так решили, — Дилан пожал плечами. — Если бы ты чаще ходил на собрания, ты бы знал.

Нихрена Оуэну было не до собраний братства.

— Некогда, — обрубил он. — Учеба занимает всё время.

— Напоминаю, что юридический факультет куда сложнее экономического, — хмыкнул Дилан. Если бы Оуэн знал его чуть меньше, он бы решил, что его упрекают. Но Дилан никогда и никого ни в чём не упрекал, он просто заставлял других людей чувствовать себя виноватыми, даже если их вины вовсе не было.

Полезное качество для юриста.

Вздумай Дилан выслушать Оуэна, а не сказать, что прошлое должно оставаться в прошлом, доверия к нему оставалось бы куда больше. Сейчас, глядя на друга, Оуэн думал: а я тебя вообще хоть когда-нибудь знал?

— Так ты придешь?

Тренер команды зыркнул на них предупреждающе. Следующим будет приказ