— Какие-то сомнения, Александр Сергеевич? — спросил "низкий", заметив, что я "завис" над чистым листом.

— Думаю, с чего бы начать.

— Излагайте все по порядку, — продолжил мысль напарника "длинный". — А если чего и забудете, то не волнуйтесь, изложить написанное вам придется неоднократно. Обязательно вспомните…

Я вспомнил. И даже вздрогнул.

- Командир, да что за?… — Скорее даже прошептал, чем сказал вслух Яша Самарин.

Да и что тут ответишь. Взяли нас филигранно. Прямо на летном поле в момент высадки. Проворные мальчишки, явно с огромным опытом именно таких операций тут же оттеснили бойцов от "оркестра", и теперь самым неприличным образом предлагали сдать еще и личное оружие.

Подаю серию знаков, что сводится к сухому и лаконичному "Подчиниться!".

Опытные руки мигом сдергивают с нас автоматы и разгрузки, не забыв освободить и мою набедренную кобуру. Да и ножнам моим придется какое-то время поскучать без привычного НР[2].

"Хороши, мерзавцы!", — только и оценил я. Идеально соблюли баланс между плотным контролем "хрен дернешься" и банальной вежливостью это надо уметь. А то знавал каждый из нас придурков, что полагали десятикратное преимущество в стволах достаточным аргументом для прямого хамства людям, что эвакуационная вертушка только что спустила после недельки-другой на свежем воздухе в горах.

Эти же красавцы вполне себе представляли, на что способна группа тренированных советских убийц, чьи мозги еще не переключились с режима "война" в режим "мир". Относительный. В этом чертовом пекле безопасных мест нет по определению. Однако же "мир".

Нас быстренько развели в разные стороны. Помню, что потом везли куда-то. Дюже "козлик" трясучий был…

Документы о том, что податель сего имеет право на любую информацию, не взирая на все грифы и условности, мне подсунули сразу. Ознакомился, куда деваться.

А потом начался ад. Сначала я скурпулезнейшим образом изложил весь наш недельный маршрут по горам. Да ничего особенного там и не было: высадились — вышли на точку — сработали — отошли — добрались до вертолета. Затем начался многочасовой допрос, где совершенно скучный дяденька задавал мне вопросы так, словно я ничего не писал, а он написанного в глаза не видел. Причем вопросы эти были с такими подробностями, о которых я даже и не задумывался. Запомнилось уточнение, снились ли мне во время выхода эротические сны, сколько раз сержант Голадзе покидал колонну для оправки во второй день нашего выхода, какая маркировка стояла на дизеле подорванного нами японского внедорожника… Ну и все в том же духе. В какой-то момент я даже перестал эмоционально воспринимать происходящее как идиотизм, подолгу задумываясь над абсолютно бессвязными с моей точки зрения вопросами и старательно вспоминая сколько листьев было у клевера, который я сорвал во время поиска лапушка для подтирки собственной задницы на четвертый день "маршрута".

Примечательно, что наш командир, про которого вслух мы упоминали лишь уважительным местоимением Сам, все это время простоявший за моей спиной в допросной, в ход беседы не слишком-то и вмешиваясь.

Мелькнула даже непрошеная мыслишка, что полковник, вполне заслуженно в свое время носивший позывной Красный Бык, здесь для того, чтобы белого света не увидел уже я.

Обошлось.

А затем был злополучный стакан газировки из бутылки с маркировкой на языке вероятного противника, после которого вдруг стало так хорошо и спокойно, а ответы начали сами срываться с губ. А "скучный" собеседник, вдруг переставший быть таким уж и противным, задавал все новые и новые вопросы.

Потом был сон.

И вновь допрос — повторное изложение на бумаге — допрос — писанина — допрос…

Они имели на это право. Легче от этого не становилось.

А потом все закончилось…

Просто в один из дней, когда я в который раз рассматривал пальцы своих ног, ногти на которых, по-хорошему, пора было бы уже и постричь, появился Сам.

- Пойдем, сынок.

Вот и все.

Нас высадили на той же площадке, что и двумя днями ранее. Здесь же была вся группа. И весь "комплект"… Носящий видимые лишь очень внимательному взгляду самостоятельно собиравших и подгонявших снаряжение людей следы тщательного изучения.

Между собой ситуацию не обсуждали. Вообще. Не было никаких подписок и прочих, промеж людей серьезных глупостями почитаемых, гневных тирад.

Просто забыли и все.

Так я и не узнал, что же произошло в тех негостеприимных горах в районе нашей работы. Может, оно и к лучшему?

* * *

Налет начался под утро. Однако уже с трех часов ночи метрах в ста от нашей мастерской начала собираться шобла. Толпа. Иного слова им было подобрать трудно. Человек семь приехали на двух видавших виды (куда там нашим "Паккардам"!) авто. Остальные явно стягивались пешком. Винни, чья тройка сегодня заступила охранять наше общее имущество попыталась связаться со мной по телефону. Однако прибывшие хоть и явно собирались переть дурниной, планируя сломить защитников за счет превосходства в живой силе и стволах, линию связи таки перерезали.

Плюсик им. Надгробный.

Первая легкая разведка вышла к воротам примерно в половине четвертого. Однако хватило пары предупредительных выстрелов, чтобы с десяток особо борзых особей, блистая видом "Оу, оу, палехче!", откатились назад.

В воздух взлетела первая ракета. Красная.

Наблюдатели от Гусака ее откровенно пр***ли, а потому она стала лишь красивым фейерверком. Этаким обрамлением к, казалось бы, неминуемому триумфу нападавших. А вот ночевавший вовсе не дома брат, похоже, п****ал свой шанс с Анечкой. Пекарева дочка, после нашего с ней последнего разговора, отчего-то решила обратить внимание на Лешку. Мне было все равно, а потому братец, после разговора со мной, ситуацией решил воспользоваться. По крайней мере, именно из окна ее комнаты он вылетел, на ходу застегивая штаны, едва увидев красные всполохи. С этой секунды о маскировке он не слишком заботился, а потому Анечку по утру явно ждал нелегкий разговор с отцом. Вполне возможно, что здоровенный пекарь, любивший месить не только тесто, но и лица потенциальных ухажеров дочурки, захочет поговорить с моим не менее непутевым братцем позже. Вот только, как говорится, Всевышний создал людей разными, а полковник Кольт уровнял шансы. А объем бицепса на скорость пули не влияет ничуть. Короче, будут у братца аргументы в разговоре. Вот только если он начнет их пользовать для решения личных и амурных дел, то ждет его беседа со мной. Очень злым мной.

Встретились мы у входа уже в наш дом, возле которого я заканчивал проверять "папаши" и револьверы.

— Проверяйся. — Только и буркнул я с легкой завистью, едва запыхавшийся братец рухнул на скамью. — И отдышись! У тебя есть пара минут десять, пока парни не подойдут.