Дженни вскидывает брови, не переставая улыбаться.

– Звучит внушительно, я впечатлена.

– Подожди,– говорит он и начинает поглаживать банкноты, сложенные стопкой на столе.– У меня внушительные не только слова, милочка.

Мужчина широко улыбается, и Дженни едва не вздрагивает при виде верхнего ряда золотых зубов, блестящих в свете лампы.

– И-и-и я больше не впечатлена. Разговоры о размере члена сразу же низводят тебя обратно до уровня обезьяны. Какой неожиданный поворот.

Она старается, чтобы ее голос звучал ровно и уверенно, но в глубине души знает, что лучше не нарываться. Педро «Пит» Скалера, по сути, являлся не более чем бандитом-насильником, который случайно сидел в тюрьме вместе с ее братом. Вот ему Пит точно доказал свои способности и преданность. Но ничто из этого не меняет его сущность – жестокий, сексистский, подлый ублюдок из Окленда, которому будет вполне комфортно (морально и этически) разрезать женщину на кусочки за то, что она обругала его или, что еще хуже (и потенциально смертельно), усомнилась в его мужественности.

Однако пока что Пит лишь холодно смотрит на нее, его темные глаза отбрасывают мерцающие тени на плохо освещенную кухню. «Если эта комната действительно была ею. В этой дыре нет ничего узнаваемого. Теперь тут просто комнаты. Дерьмовые, заплесневелые, кишащие крысами комнаты».

Дженни с интересом наблюдает, как Пит принимает ее двадцатидолларовую ставку.

– Не будешь повышать, здоровяк?

– Нет, хватит,– отвечает он, и она буквально чувствует, как в нем нарастает гнев. Его слова звучат резко и обрывисто. «Он не любит нерешительность»,– понимает Дженни. А еще не любит, когда его нервируют, уж особенно женщина.

К тому же, там, наверное, около сотни баксов, было бы обидно.

– Какие мы нежные.

– Вскрываемся,– говорит Пит и выкладывает карты.– Попробуй побить стрит, сучка.

Дженни задерживает дыхание и в последний раз смотрит на свои карты. Три дамы, а рядом два очаровательных валета. Она нежно, по-матерински кладет их на стол, прямо как ребенка в кроватку.

– Боюсь, у нас тут фулл-хаус. И кстати, смотри – дамы сверху.

Пит окидывает ее комбинацию взглядом, в котором смешиваются шок, гнев и замешательство. Возможно, еще и вспышка ненависти в придачу. Когда она загребает деньги себе, то не сводит с него глаз, и это злит его еще сильнее.

– Господи, ведешь себя так, будто забрала все мои сбережения,– говорит он, и Дженни чувствует, как он успокаивается, возвращает себе контроль.– Нам тут несколько дней торчать, я все это верну.

– Думаешь? – спрашивает она, складывая купюры в аккуратную стопку.

Он снова улыбается, обнажая золотые зубы, и ходит единственным оставшимся козырем: маской Великого и Сильного мужика.

– Знаешь, что я тебе скажу? Я заплачу вдвое больше за твою сладкую попку. Что думаешь, детка?

– Ух ты, я и не знала, что моя задница так дорого стоит,– говорит Дженни, небрежно засовывает руку под рубашку и кладет пальцы на рифленую деревянную ручку на бедре.

Пит пододвигает к ней бутылку виски.

– Ну давай, Дженни. Ты немного выиграла, теперь можешь выиграть еще. Повеселимся, крошка. Мне холодно, а это место – лютая дыра.

Дженни щелкнула ремешком на ножнах и вытащила нож. Восьмидюймовое прочное лезвие из блестящей стали войдет и выйдет из тела Педро так, словно он сделан из пудинга. Кладя нож себе на колени и продолжая складывать деньги, Дженни смеется при мысли о его умирающем лице, о глупом шокированном взгляде, когда он поймет, что его ударили ножом в пах, в кишки и в сердце еще до того, как мозг успеет зафиксировать первое повреждение.

Улыбка Пита слетает с лица.

– Что смешного?

– Ничего, дружище. Все хорошо,– говорит она, не желая действовать здесь, потому что это до одури разозлит Джима, но все же радуясь от мысли, что она избавит мир от очередного урода.– Давай просто играть? Без обид.

Пит смотрит на нее, раздумывая. Потом снова улыбается, а затем сразу же неистово, открыто и гортанно смеется. Дженни с изумлением и забавой наблюдает, как он откидывает голову назад, словно специально устраивает шоу. Вытатуированная на его шее голова питбуля, кажется, лает и рычит при каждом подергивании кадыка. Ей пришлось признать, что это завораживает.

– Мне раздать или… – говорит она, и его смех замедляется, затем прекращается.

Он смотрит на нее взглядом человека, который решил тебя убить, а потом еще и понял, что ему это понравится.

«Хм,– спокойно думает она, сжимая рукоятку ножа.– Что ж, видимо, нас стало двое».

– Не сейчас, пута,– говорит он, все так же улыбаясь.– Я знаю, кто ты. И знаю, с кем связываюсь. Все хорошо,– Пит наклоняется через дешевый карточный столик, его уродливые черты становятся еще более ужасными в свете мерцающего масляного фонаря и танцующих теней. Где-то между делом его улыбка снова исчезла.– Убери эту зубочистку, пока не поранилась.

Они недолго смотрят друг на друга, раздумывая.

В переднюю дверь громко стучатся. Этот шум ломает тишину, заполняет воздух делами и последствиями. Пит достает пистолет из глубокого кармана штанов.

– Назовись!

– Это Лиам. С парнем. Открывайте.

Пит убирает оружие, и Дженни возвращает нож в спрятанные ножны. Мужчина идет к двери, поднимает новый металлический засов, поворачивает ржавую ручку, чтобы дверь приоткрылась внутрь. Он выглядывает из-за края и вглядывается в ночь, прямо как полуобнаженная женщина, если бы почтальон принес ей неожиданную посылку.

Австралиец толкает дверь и протискивается внутрь. Пит быстро отходит назад, не готовый к такому напору. Мужчина – Лиам – ведет перед собой маленького темнокожего ребенка. Парень широко раскрытыми глазами оглядывает дом, потом его взгляд падает на Дженни, задерживается на мгновение и движется дальше.

– Это он? – спрашивает она.

Лиам смотрит на нее как на идиотку, и она его не винит. Пит закрывает дверь и запирает на засов.

– Эй, чувак, полегче.

Лиам поворачивается и тычет пальцем в татуировку питбуля на шее Пита. Дженни даже не осознает, что сделала шаг назад.

– Закрой поганый рот, Педро, или я вобью эти золотые чиклеты тебе в глотку, а потом кину тебя в дыру, пока ты там не засохнешь, усек?

Пит глупо кивает, как ребенок перед разъяренным отцом.

– Да, чувак, остынь.

Лиам грубо заталкивает парня на кухню. На долю секунды Дженни хочет сказать ему не давить так, ребенок ведь не больше третьеклассника, да еще и тощий. Но она проглатывает эту мысль, как и все возможные слова.

«Он тут всего шесть секунд, а уже царь горы,– думает она, чувствуя, как в животе разливается тепло.– Ну, уж лучше он, чем я».