— Господин! — продолжил аморей, — сначала пришло войско фараона. Его воины отобрали наш хлеб и девок наших попортили, что дочерей, что невольниц. Потом пришёл царь царей, великий царь хеттов. А его воины…

— Что, наши тоже всех изнасиловали? — переспросил у амореев Гасс.

Хастияр перевёл его вопрос.

— Нет, нет! — поспешно замотали головами амореи. Видать знали обычаи хеттов, в государстве которых за подобное полагалась смертная казнь, — но скотину порезали всю!

— Так чего же вы просите у великого царя? — Хастияр начал чувствовать, что ему опять становилось худо и пора заканчивать разговоры.

— Хотим, чтобы великий царь заплатил нам за хлеб, за женщин, и за наш скот — и за лошадей, и за овец, и за всё наше имущество.

— О, мы ещё и за воинов фараона должны заплатить! Ничего себе! — возмутился Гасс, когда Хастияр рассказал емё, чего они просят.

Амореи согласно закивали. Лица их выражали только одно — заплатите нам за имущество, которое было у нас и которого не было, а иначе… Что они иначе сделают, Хастияр не придумал. Следом за мицрим побегут?

— Это дело важное, — согласился Хастияр. И подумал, что в первую очередь надо сказать об этом отцу. Хотя, к каждому из землевладельцев страны Амурру, которые сейчас изображали бедных крестьян, шпиона не приставишь.

Глава 7. Свидания и праздники

— Много славных воинов пало в той сече. Цари сильнейших царств мира там встретились, дабы померяться силой. Нынешние-то басилеи Пелопсова острова пышнопоножным героям и великим царям Муваталли и Риамассе не выше оных поножей будут. Но оказались цари равны по силе, равны по богатству, равны в воинском искусстве. И никто не смог победить. Так и разошлись два великих войска, одно на север, другое на юг.

Троянец умолк. Повисла долгая пауза. Козопасы задумчиво смотрели на чахлое пламя разведённого наскоро костерка. Дождь перестал, но выбираться из-под крыши полуразрушенного храма никто не спешил.

— Что же было дальше, отец? — спросил щербатый, — про Трою-то ты нам и не рассказал.

— Как не рассказал? — возразил плешивый, — рассказал же. Как Патрокл Менетид от руки троянского царевича пал. Он, выходит разбоем промышлял?

— Царевич?

— Нет, сын Менетия. У нас-то иначе о нём поют. Герой, дескать.

— Для себя-то они все герои… — буркнул плешивый.

— Но я как-то всё равно не ожидал. Это один всего кораблик был? А говорили, тыщи…

— Будут и тысячи, — грустно сказал Троянец, — всё будет дальше.

— Расскажи, отец, — попросил щербатый.

— Расскажу, — пообещал старик.

Струны вновь мелодично затрепетали под его пальцами. Он запел:

— Среди руин утраченного царства,

Имён богов, забытых и потерянных

Народом, что став призраком бесплотным,

Во тьме Аида растворился,

Жив и сейчас огонь, зажёгшийся от искры,

Что вспыхнула в далёком прошлом

Под сенью кедров вековых могучих.

Пока род человеческий живёт,

Горит огонь неугасимый сей.

Лишь он один вовеки неизменный

Остался от времён минувших.

Его ты на мгновенье ощутишь,

И тут же оживут цари и боги.

Понятны станут знаки,

Начертанные в глине и на камне.

Словам, что прочитать уж мало кто способен,

Не нужен будет перевод.

…Тогда одна случилась встреча.

И грандиозное сражение между великими державами,

Лишь поводом явилось к ней.

Так записали двое…

Спустя месяц после битвы при Кадеше

Вспоминая об этих событиях, оба участника посчитали, что случились они только лишь по воле богини Шаушки, не иначе. Но тогда им было не до толкований божественной воли.

Войско хеттов возвращалось обратно. Страна Амурру была надёжно замирена, великий царь оставил там немало сил, чтобы порядок и в дальнейшем поддерживался. Тех же, кому повезло остаться в живых после великой битвы, ждала дорога домой.

Союзники хеттов из стран запада уже покинули хеттский лагерь. Сейчас Алаксанду и его воины были на пути в Трою. А великий царь хеттов, его родственники и приближённые уходили последними из земли Амурру.

Хаттусили должен был последовать в столицу за братом, но медлил, да и пытался не показываться на глаза великому царю. Ссора между братьями не стала тайной ни для кого в хеттском войске. Потому большую часть времени он проводил с давним другом, развлекая Хастияра воспоминаниями о временах детства. Выздоравливал Хастияр медленно, оттого и пребывал в отвратительном настроении. В чём они с царским братом были единодушны. Видно было, что шутил Хаттусили через силу.

Наконец, когда все дела в стране Амурру завершились, Хаттусили вновь пришёл к приятелю.

— Ну, значит, завтра уезжаем. Но чувствую я, если вместе с братом поеду, мы опять поссоримся, на этот раз навсегда. А мне бы этого не хотелось. Муваталли отходчивый. Он не может долго держать обиду. Потому надо мне где-то бурю переждать. Не в Хаттусе, конечно. И к себе в Верхние земли я не хочу сейчас ехать. Надо где-то нам развлечься. Хоть где-нибудь, вот безразлично, где, лишь бы не дома. Да и после того, как мы так опозорились, у меня на душе погано по-настоящему. Будто там свиньи завелись и гадят. Давай, думай, куда нам деваться и что брату скажем.

Хаттусили подмигнул приятелю, будто им снова было лет по тринадцать. Ведь именно Хастияру приходилось придумывать оправдания, когда известия об их проделках и похождениях становились известными старшим. Удивительно, но в правдивость слов Хастияра верил даже сам великий царь Мурсили. Ну, или делал вид, что верил.

— Ну, можно к родственникам моей жены поехать. Дорога от царского пути в сторону сворачивает. Но если ты собираешься развлекаться во все тяжкие…

— Нет-нет, всё будет благопристойно, — заверил его Хаттусили.

— Ну ладно. Там есть храм Богини Солнца, известный на всю округу, — Хастияр задумался ненадолго, а потом продолжил, — мы едем в город Лавацантию, совершить жертвы в храме Богини, чтобы испросить у неё поддержки в дальнейшей войне с фараоном. Ну, и помолиться о моём выздоровлении.

Он не назвал Богиню по имени. Не следовало так поступать без нужды, потому и Тархона хетты чаще звали попросту Богом Грозы. Но была и иная причина — в Лавацантии правила не Вурусема, ибо то был не хеттский, а хурритский город.

— Заодно навестим моих родственников по браку, — добавил Хастияр, — обрадуем новостями.

— О победе, что ли? — криво усмехнулся Хаттусили.

— О том, что у их родных в Хаттусе всё хорошо.

— Ага, несколько месяцев назад было.

Хастияр не ответил. Хаттусили подумал немного и заявил.

— Хорошая идея.