Пыль поднималась из-под ног. А вокруг дремали высоты в янтарных лучах клонящегося на запад Феба, и лишь на самом севере белели редкие облака. Дорога тянулась вдоль берега речки Астрид, журчавшей и бурлившей, еще отливавшей зеленью ледников, стремившейся по правую от нее руку вниз к Агуабракке, и дальше — к полноводной и могучей Европе. За рекой лежали нетронутые земли, крутой обрыв отделял их от уже полной сумрака долины, затканной сине-зеленой растительностью, повсюду пробивавшейся между скал… над похожими на клевер трилистниками лодикса горели лепестки стрелоцвета и солнечные шары. Между высоких зарослей красного копейника и изящной дафны кишели насекомоподобные: великолепно окрашенные пламекрылки, прыгучие скакуны и многочисленные жуки-надувалы. Среди них порхала яркая хрупконожка, на сучке посвистывал дьячок, парочка буцеаро кружила над головой, над всеми высоко парили дракончики — не птицы, а гиперзавроиды, как и все высокоразвитые позвоночные, которых породила Деметра. Южный ветер, быстро холодевший после полудня, нес ароматы смолы и корицы. Слева от Кейтлин тянулась ограда из рельсов. Участок равнины — до самого обрыва в трех или четырех километрах отсюда — был выгорожен под пастбища для земных животных и ячменные поля. Пришельцы с Земли находили мясо и растительность Деметры съедобной, иногда чрезвычайно приятной на вкус. Сойдя с автобуса во Фрейдорпе, Кейтлин и сама собирала плоды лунно-ягодника. Однако в них не было всего необходимого землянам набора витаминов и аминокислот, а из тех, что содержались в избытке, кое-какие были бесполезны. Завезенные с Земли растения процветали, на них буквально разъедался мясной скот. Позади Кейтлин дорога резко вильнула за холм. Перед нею колея змеилась подобно пресмыкающемуся. За очередным гребнем высился Тролльберг, покрытый лесами и лугами до самой вершины. За его спиной дальними призраками парили Феакийские пики, снежным великолепием хребтов повелевала гора Лорн.

Искрится мелодия, смех на устах,

А ей плясать перед ним

На резвых ногах.

Легкой, гибкой, венчанной

Звездами и розами

И желанной.

С радостью — вверх, и с радостью — вниз,

…слышишь — танцует свет.

Кейтлин остановилась: впереди из чащи вынырнул покровник; гладкий мохнатый хищник с коротким хвостом, ростом не уступавший тифу, шествовал мимо с изяществом, которое заставило ее восхищенно охнуть. Бояться было нечего: деметрианские плотоядные не переносили запаха земных животных и никогда не нападали на них. Со своей стороны охотники-люди пытались поддерживать равновесие в живой природе, позволявшее им поставлять шкуры на рынок, и Нагорное Собрание объявило покровников охраняемым видом.

Зверь остановился и поглядел на нее. Он увидел молодую женщину (ей было тридцать четыре года, что по земному счету соответствовало двадцати пяти) среднего роста, с полной грудью, легконогую, кудрявые бронзовые волосы рассыпались по плечам. Широкий лоб, скулы, сужавшиеся к подбородку, рот широкий и полный, изумрудные глаза под дугами темных бровей и небольшой, чуть вздернутый нос. Феб успел позолотить ее кожу и присыпать нос пудрой веснушек. Ее куртке и брюкам явно пришлось потрудиться. Пояс из шкуры криоса причудливым радужным кушаком перехватывал их. В мешке за спиной сменная одежда, спальный мешок, немного сушеной пищи, томик Йитса и прочий дорожный запас.

— Слава Создателю! — выдохнула она. — Какой ты красавец, дружок!

Покровник отправился назад в собственную державу. Кейтлин вздохнула и продолжила свой маршрут.

И шаги его раздирают дерн, а прежде были легки,

И рука палит жаром ее грудь.

И вихрем влекомая по миру видит она:

Он буен как ветер,

И выше деревьев

С радостью…

Кейтлин умолкла. Перед ней из-за огромного валуна за оградой появился мужчина. Столь же удивленный, он поднял руку и выкрикнул приветствие. Кейтлин припустила вперед. Незнакомец был молод, крепок и светловолос. Комбинезон, рог из бивня торденера, чтобы скликать коров.

— Добрый день, моя милая, — проговорил он с певучим акцентом, когда Кейтлин приблизилась к нему. Здесь такое обращение считалось любезным. — Как дела?

— Очень хорошо. Я благодарю вас, сэр, и желаю, чтобы день ваш был полон удачи, — отвечала она на мягком английском своего отечества, давно впитавшем язык завоевателей и превратившем их наречие в свое собственное.

— Можно ли спросить, куда вы направляетесь?

— На Тролльберг, праздновать середину лета. Глаза его расширились.

— Ага. Я понял: ты — Кейтлин, так ведь? Надо бы звать тебя «миз», как подобает джентльмену, но я не знаю твоей фамилии. Ею никто не пользуется.

Не стоит придираться к его произношению. Не многие из сассенахов или квадратоголовых умели говорить лучше.

— Эй, я буду здесь только до солнцеворота, пока вся провинция как один великий шибин. У вас прекрасная страна и добрый народ, но на планете слишком много интересного. А кем ты будешь?

— Элиас Даукантас с фермы Вильнюс. — Парень указал большим пальцем назад, на поднимавшуюся из рощицы кленов струйку дыма. И застенчиво добавил:

— Я много слыхал о тебе; жаль, что до Тролльберга далеко. И еще — жаль, что прежде мы с тобой не встречались. Э… ты всегда бродишь пешком?

Кейтлин кивнула:

— А зачем ездить, не зная, мимо чего я проехала?

— Но где ты проводишь ночи? Все поговаривают, что вечерами ты посещаешь наши редкие гостиницы, и не один ленд-лорд хвастал тем, как расплатился с тобой за песни.

Она улыбнулась, чтобы показать, что не обиделась.

— Барды поют не ради денег, свободный владелец Даукантас, а я считаю себя бардом, хотя, конечно, не Брайэн Меример. Мы можем принимать подарки, но мы поем ради любви и милосердия. Я ночую там, где меня приглашают, или же укладываю свой спальный мешок прямо в гущу лодекса.

Он невольно воскликнул:

— А на что ты живешь? — И покраснел до корней волос.

— Ты смутился, так? — отвечала Кейтлин приветливо и прикоснувшись к его ладони, вцепившейся в ограду. — Ну что ж, меня всегда об этом спрашивают. — Она преднамеренно перешла на чистый эополитанский. — Я получила медицинское образование, хотя не являюсь врачом. Зимой я работаю в городе и его окрестностях от госпиталя Святого Еноха. Нехватка докторов позволяет мне диктовать свои условия. Конечно, будь я добропорядочной особой, то работала бы все время. Но тогда даже моей жизни не хватило бы, чтоб обойти всю Деметру… — Она напряглась. — А тем более когда приходится видеть, как страдают люди… — Кейтлин умолкла, повела плечами и расхохоталась. — Боже милосердный, я уже наговорила о себе достаточно много. Ну а что скажешь ты?

— Особо говорить не о чем, миледи. Это земля моего отца. А я его третий сын.

Она наклонила голову к