— Фрау Кляйн! Фрау Кляйн! — замахал он руками. — Остановитесь! Нам нужно поговорить!

— У меня урок! — изумилась Анна. — Я же опоздаю.

— Это уже неважно, — поморщился краснолицый толстяк. — Вы все равно отстранены. Родители учеников в ярости. Они требуют вашего увольнения. Все говорят, что мать, вырастившая убийцу, не может приближаться к их детям.

— Я вырастила достойного сына, — гордо подняла голову Анна. — Вы все и в подметки ему не годитесь. Он спас ее, ясно? Спас, пока вы все сидели и выражали свое лицемерное сочувствие ее родителям. Вы забыли бы о несчастной девушке ровно через час, и снова вернулись бы к своим шоу по телевизору и пиву перед сном. Не вам читать мне мораль, господин директор!

— Вы уволены, фрау Кляйн. — Директор пошел красными пятнами. Он не терпел намеков на пиво, которое и было причиной того, что нестарый еще мужчина превратился в рыхлого толстяка, мучимого одышкой.

— Ну, и пошел ты! — Анна презрительно отвернулась от него и зашагала в сторону дома.

— Вам в магистрат, фрау Кляйн! — злорадно заорал директор ей в спину. — У них для вас есть хорошие новости! Ваш социальный рейтинг понижен до желтого уровня!

Анна повернулась к нему и молча подняла средний палец, с удовольствием наблюдая, как багровеет морда начальства. Она всегда хотела это сделать, но вот решилась только сейчас.

***

— «Сдохни, тварь!»

— «Сука! Ненавижу тебя!»

— «Все из-за тебя! Ты во всем виновата!»

Марта читала свои соцсети и плакала навзрыд. Ее страничка превратилась в какую-то помойку. Все фотографии были изгажены ругательными комментариями, а личка забита письмами ненавидящих ее людей.

— Мама, за что? — Марта уткнулась в плечо матери, которая гладила ее по волосам. — Что я им всем сделала? Я что, должна была умереть в том подвале или оказаться в каком-нибудь публичном доме?

— Ты не понимаешь, доченька, — мать гладила, словно маленькую девочку. — Слишком многие зависели от этих людей. А теперь они убиты! Кто-то не получит лекарства, кто-то не сможет прооперировать больного ребенка, а кто-то просто потеряет деньги, к которым привык. И все из-за твоего парня и из-за тебя. Так они думают.

— Ты так говоришь, словно поддерживаешь этих людей! — Марта непонимающе посмотрела на мать. — Михель — настоящий герой. Он спас меня! Спас, как принцессу из сказки!

— Он сделал доброе дело, Марта, — мягко сказал мама. — Но он преступник, убийца. Понимаешь? Разве может каждый, кто захочет, убивать направо и налево? Нет! Поиском преступников должна заниматься полиция.

— Да! — Марта оттолкнула руку матери и закричала. — И многих они нашли? Кого они вообще нашли? Вы с отцом тут сидели и скулили, как побитые собаки, надеясь на полицию! А вот Михель не испугался. Он пошел и убил тех, кто обидел меня! Это ты понимаешь?

— Не смей орать на меня! — ледяным тоном ответила мать. — Ты еще ничего не понимаешь в жизни, девочка. И тебе придется принять ее такой, как она есть. Конечно же, мы с папой безумно рады, что ты спаслась, и мы благодарны твоему парню. Но тебе придется забыть о нем, понимаешь? Забыть и жить дальше! Он получит пожизненное заключение. А это значит, что с него снимут матрицу и отправят в Красный мир. Ты никогда больше не увидишь его.

— Что ты такое говоришь, мама? — прошептала Марта. — Зачем ты говоришь мне это именно сейчас? Как ты можешь? Разве ты не видишь, как мне больно?

— Будь сильной, моя девочка, — спокойно ответила мать. — У тебя был плохой период в жизни, но теперь он окончился. Надо воспользоваться ситуацией.

— Плохой период? Воспользоваться ситуацией? — растерянно ответила Марта. — Да что ты такое говоришь?

— Тебе все объяснят, — ровным голосом ответила мать. — Вот отец скоро придет и объяснит. Твоего Михеля в новостях называют «Мясник из Финстервальде»! Вся страна гудит. Ты уверена, что это именно тот, с кем ты будешь счастлива всю оставшуюся жизнь?

— Уйди от меня! — закричала девушка. — Ты сошла с ума! Вы все сошли с ума! Как ты можешь так говорить о нем? Он же спас меня? Спас, пока все в этом городе сидели и ничего не делали!

Она хлопнула дверью единственной спальни и бросилась на кровать. Мать осталась в зале, и больше не лезла к ней. Марта села, обняв руками колени. В голове ее поселилась пустота, а сердце словно сжимала ледяная рука. Ей было плохо. Так плохо, как не было никогда до этого. Только вот, когда пришел отец и начал говорить с мамой, ей стало еще хуже. Дверь была тонкой, а квартира — крошечной. Марта слышал каждое слово.

— Как она? — спросил папа.

— Нормально, — деловито ответила мать. — Так, как и должно быть. Михель — ее герой и рыцарь в сияющих доспехах. Ну, а мы с тобой — полное дерьмо, как ты понимаешь.

— Да, парень и, правда, молодец, — хмыкнул папа. — Мы ему по гроб жизни за дочь обязаны. Может, навестим его в тюрьме, поблагодарим?

— Исключено! — голос матери стал непривычно жестким. — Ты сходил в «Радугу»?

— Сходил, — ответил ей отец. — Сходил и обо всем договорился. Они дадут три хороших страховки. Не серебряный аккаунт, конечно, но вполне пристойный уровень.

— Тебе надо поговорить с ней, — сказала мать. — Она сейчас зла на меня.

— А если не захочет? — засомневался отец. — Ведь она влюблена и все такое…

— Я должна была сделать аборт и не сделала, — хрипло сказала мать. — Она обязана жизнью нам. Нам, а не этому мальчишке! Именно из-за нее мы живем, как нищие. Потому что кормили и одевали ее столько лет. Вот это ты ей и скажешь.

— Да, это может сработать, — задумчиво ответил папа. — Марта — хорошая девочка. Совесть не позволит ей переступить через нас ради какого-то мальчишки. Неужели мы хотя бы после смерти вырвемся из этой нищеты? Я просто не верю своему счастью! Мы не будем говорить с ней сегодня. Она пока не в себе. Мы поговорим с ней завтра, а потом она встретится с их адвокатом. Она должна будет повторить на суде все, что он ей скажет. Слово в слово.

— Сволочи! — шептала Марта, не веря своим ушам. — Какие же они все-таки сволочи! Не успела я спастись, как они продали меня еще раз! За сраную страховку продали! Мама! Папа! Когда же вы успели сгнить заживо? Или вы всегда были гнилыми, а я ничего не замечала, потому что любила вас? Господи, за что мне это? Ты же слышишь меня сейчас, я знаю! Ведь ты всегда слышишь тех, кому плохо или страшно!

***