А однажды этот носитель Зерна, когда тьма осознала, что почти проиграла, решил покинуть наш мир и напал на единственное место, на Гору Вознесения, место, на котором, согласно древней легенде, и возникнет наш Бог. Именно с этого места оно могло улизнуть от нас и спастись…».

— Аланта, хватит страшилки детям на ночь рассказывать, — крикнул ей я и позвал прогуляться. И мысленно добавил: «Им не нужно знать всей правды, без неё легче жить».

А потом вечером, когда все ушли спать, я подарил ей коньки, рассказав их историю и не утаивая ничего.

— Спасибо, Алан. Я понимаю, насколько они тебе дороги. Я буду беречь их, это самый лучший подарок, правда!

А после я развернул два свёртка с одеждой и вручил Аланте её комплект.

— Это друг детства сегодня оставил на память. Встретил его здесь, мы давно расстались и, видимо, больше не увидимся, он никогда не простит меня и будет прав… Но это ещё не всё — он помог мне сделать каток для тебя. Сходим с утра?

— Да, Алан.

Когда ночь, не отличающаяся ото дня в глубинах пещер, да и на поверхности нашего проклятого мира, сменилась утром и фонари вновь засветили в полную силу, мы наспех позавтракали и выскользнули спозаранку, направляясь к катку. Подаренные Антоном обновки мы заранее одели, и они сели точно, как будто сшитые для нас под заказ. В них было очень тепло и мы шли по улицам ещё спавшего города, оценивая результаты проделанной по ремонту работы, и разговаривая ни о чём.

Холодный ветер пещеры, несущий мельчайшие кружевные снежинки, нам казался уже не таким страшным и вскоре мы подошли к ледяному дворцу. Я включил цветную подсветку и провел Аланту в центр круглой ледяной арены, замёрзшей и гладкой настолько, что я дважды упал. Аланта же держалась молодцом, обувка коньков легла ей на ноги идеально, и я принялся ей помогать, как и Яне когда-то, сначала научиться держаться на коньках, а потом и скользить на них по льду. Не хватало лишь моих зарисовок из библиотеки, но Аланта всё схватывала на лету и вскоре меня удивила легким танцем на льду, порхая по поверхности как будто на крыльях.

— Здорово, ты молодец, Аланта! — похвалил я её, а она не удержалась и едва не упала на льду.

— Алан, скажи, у меня получается лучше, чем…

— Не буду сравнивать… У тебя великолепно получается кататься, Аланта!

— Я вижу, сегодня мой свет в тебе уже не уступает Яниному. Прости…

Она продолжила кататься, а вскоре подошла и предложила попробовать мне.

— Но я же совсем не умею, да и обувку я сделал не моего размера.

— По размеру должны пойти, а потом, если что, шнурками затянем. Давай, Алан, не одной же мне тут падать!

— Да ты почти и не падала! Ладно, давай уже, попробую.

Мы с трудом затянули ботинки, я попытался встать, но больно шлёпнулся коленкой о лёд. Хорошо, что рядом была Аланта и подлечила мне ногу. Следующие два часа моих мучений и радостного смеха Аланты меня окончательно убедили в моей полной неспособности кататься на льду. Тогда Аланта встала и подошла ко мне. Её белоснежные туфли, блестящие металлом на каблуках и подошве и сделанные из всё той же кольчужной белой ткани, что и всё её одеяние, к удивлению, совсем не скользили на льду. Мороз на арене немного ослаб и Аланта скинула свой тёплый наряд, оставшись в своем белоснежном платье.

— Алан, встань ровно. Вот так, я крепко держу тебя. Ты же мне веришь? А теперь закрой глаза, не бойся, я всегда буду направлять тебя. Доверься мне, я помогу тебе двигаться.

Пока я стоял с закрытыми глазами на месте, я и не думал падать. Потом ощутил её ладошки на своих лопатках и лёгкий толчок в спину направил меня вперёд.

— Вот так, а теперь представь, Алан, что ты летишь на крыльях и они не позволят тебе упасть никогда. Не думай о льде, ведь лёд — он неважен, он всегда будет ложится тебе прямо под ноги, — её голос словно гипнотизировал, — и ничто никогда не выведет тебя из состояния равновесия. Вот так, поворачивай вправо, только не открывай глаза, сейчас вперёд, а теперь влево. Не бойся, я буду держать тебя… всегда.

«Зря она это сказала», — подумал я и, не удержавшись, приоткрыл глаза, ожидая увидеть Аланту, страхующую меня и направляющую на поворотах. Но я скользил совсем один, она же сидела далеко на скамейке для зрителей, бесшумно хлопая в ладоши и улыбаясь, а я испугался и, от неожиданности, упал.

— Ты же должна была быть рядом и страховать!

— А я и была. Сам виноват, сказала же тебе — не подглядывай!

— Так я решил проверить…

— Ты должен доверять мне, как я — тебе. Но всё равно — это было здорово, Алан! Однажды, добравшись до Врага, тебя тоже, возможно, ждёт полёт. Но ты должен помнить, что я также всегда лечу рядом с тобой, незримой тенью направляя твой удар и удерживая тебя всегда, что бы не произошло. Просто верь мне! А теперь повторяй сам и смотри по сторонам в этот раз.

Обучение катанию у меня заняло в разы больше времени, чем у Аланты, но вскоре я, возможно, смог бы составить ей достойную пару, если бы было две пары коньков.

— Спасибо тебе, Алан, за чудесный подарок и за доверие! И ты даже в итоге научился кататься, несмотря ни на что, а то я уже почти потеряла всякую надежду, ха-ха! Шучу, это не так. Уверена, что наш финальный полёт запомнит весь этот мир.

— Идея была в том, чтобы научить лишь тебя, Аланта.

— Я слукавила, прости. Я уже каталась на коньках однажды, когда была совсем ребёнком, забыла многое правда. Но всё равно, спасибо тебе, Алан, это был просто незабываемый день! А я, в свою очередь, научила тебя сегодня гораздо большему, чем катанию по льду, придёт момент, и ты поймешь и будешь готов. Я верю в тебя.

Часть вечера на катке закончилась же похожим образом, как когда-то с Яной, но в этот раз я целовал Аланту, прислонившуюся к грязной стене на ледяной арене. Но она лишь довольно потом улыбнулась и одернула своё необычное платье, а вся грязь и пылинки сами осыпались на пол, оставляя наряд вновь белоснежным.

Возвращаясь назад