— О чем задумался Минхерц, — отвлек его Меншиков.

— О лошадях… — односложно ответил царь.

— А чего о них думать? Красивы чертяки!

— Прав был сын. На ногайских лошадках нам в Европу не въехать. Не армия, а кочующая орда какая-то… Вон — глянь на фургон. На тот, груженый. Видишь две клячи как надрываются. А жрут как взрослые…

Меншиков охотно поддержал разговор.

Лошадей он любил.

А после того, как курировал первый полк улан, так и вообще — вошел во вкус. И даже с подачи Алексея завел свой конный завод. Разводя там коней специально для своего полка. С планами, разумеется, поставлять армии их в целом. Так что идея Петра Алексеевича нашла в нем самый теплый отклик. В комплексе…

Армия медленно выступала в новый поход. Новая военная кампания начиналась. Основные силы двигались от Новгорода к Пскову, чтобы оттуда, опираясь на реку, выступить к Нарве. Иначе обеспечить снабжение такой армии было крайне сложно.

В Ладоге и на Неве же оперировали очень ограниченные силы. Целью которых была оборона. В Павлограде и Орешке. Ну и попытка выдавить шведов с северных берегов Ладоги, ради чего с Азова туда перебросили десять малых галер. Перевооруженных в Москве новыми карронадами вместо старых малокалиберных пушек. А вместе с ними и команды, закаленные в рейдерских операция на Черном море под началом уже вице-адмирала Реда. Старый, опытный морской волк был готов попробовать себя на новом театре боевых действий.

Как оно сложится царь не знал.

По сведениям, которые ему поступали, было очевидно — Карл спешит на встречу. Очень спешит. Утрата двух крепостей на Неве очень больно ударило по его репутации. И он стремился покарать «зарвавшихся русских».

Петр Алексеевич был даже не уверен, что сумеет взять Нарву, прежде, чем Карл явится со своей полевой армией. И тревожился. Буквально всей душой трепетал, хотя виду старался не подавать.

Генеральный штаб всю осень, зиму и большую часть весны прорабатывал эту кампанию. И, в первую очередь, генеральную битву. То так, то этак ее прокручивая. Особенно после того, как были получены самые подробные сведения о ходе битвы при Гамбурге. Фридрих Вильгельм Мекленбургский расстарался. Явно с подачи сестренки — Натальи Алексеевны.

И эти сведения не радовали.

Совсем не радовали.

И опять Петр с грустью вспоминал, как его сын раз за разом пытался убедить его в правильных в общем-то делах. А он ломался, ориентируясь на мнение многоопытных командиров. И своих, и европейских. И как показали те армии? Правильные и многоопытные… Две крупные, превосходящие числом армии Карл разбил быстро и решительно.

Это пугало.

Это буквально выбивало почву под ногами.

Иногда незнание куда лучше… такого знания…

***

Алексей играл партию против самого себя в шахматы.

Он нередко так делал.

Партии растягивались надолго. Сложно обыграть самого себя, если не поддаваться.

Постучавшись вошла Арина, присев рядом.

— Может сыграешь?

— Я плохо играю, — улыбнулась она. — Против тебя.

— Льстишь?

— Лесть не имеет смысла, если в ней нет правды. В ней легко уличить. И тогда она оборачивается против тебя. Нет, Алексей Петрович. Ты действительно слишком хорошо играешь в шахматы.

— Жаль…

— Жаль, что хорошо играешь?

— Скучно играть самому с собой. Интриги нет. Кстати, что у нас по поводу заговора?

— Идет своим чередом.

— Обсуждают Матвея Петровича?

— А как же? Редкая встреча проходит без этого.

— Жалеют?

— Кто как. Но в основном сходятся на том, что он поступил очень глупо. Сам погиб и родичей подставил.

— Их тоже жалеют?

— Немного. Все-таки сняли с хлебных должностей, посадили по сути под домашний арест в своих усадьбах, да еще и расследования начали. Радости в этом мало. Но в целом — считают, что они сами по дурости своей подставились. Воровать нужно в меру. А Гагарины брали не по чину. Да еще выходка Матвея Петровича…

— А то, что отец меня избил обсуждают?

— Редко и мало. Ты ведь слышал, чем закончил очередная попытка на тебя поклеп возвести?

— Чем же?

— Правда не слышал?

— Не томи.

— В Новгороде отец одного такого деятеля избил черенком от метлы. Хорошенько так. Он несколько дней лежал. Говорят, весь синий был.

— Урок пошел впрок?

— О да! Притихли.

— Но заговор не прекращают… Чего же им надобно теперь? Шуйские кончились. Милославские тоже. Кого теперь на престол хотят возвести?

— Рюриковичей хватает, — улыбнулась Арина. — Но те, кого называют, тут же отказываются.

— Серьезно?! — удивился царевич.

— Сразу начинают отнекиваться, ссылаясь на разные причины.

— Неужели думают, что я их также прикажу убить, как и Шуйских?

— Именно так и думают. Над ними из-за этого подтрунивают. Но не сильно. Отравление Шуйских и сжигание Матвея Петровича произвели на них впечатление.

— Плохо то, что этот заговор не рассасывается.

— Да пускай болтают. Что плохого то?

— Не люблю я тайные общества. — покачал головой Алексей.

— Сам же состоишь в обществе Нептуна.

— Да какое это тайное общество? — усмехнулся царевич. — В нем и царь, и наследник. Скорее ближний совет. Считай старая боярская дума, только без бояр и не дума по бумагам, хотя по сути отличий мало. А эти прячутся и как воры тайком обсуждают.

— Не так уж и тайно, — хохотнула Арина. — Мы то об их разговорах знаем. И они, пожалуй, тоже знают об этом. Иначе бы те Рюриковичи, которых выкликивают в новые цари, не стали бы так рьяно остальных убеждать, что не хотят, не могут и не достойны.

— Рано или поздно кто-то этим воспользуется.

— Кто?

— У кого хорошая разведка? Габсбурги, Ватикан, Англия, наконец. Да и у осман немало своих ушей в России. Посулят им что-то. А нам разгребать. Да и вообще… тайные общества — словно воры. Чего им стеснятся, если ничего не замышляют дурного? Мда. Они в основном беседуют о Гагарине и всей этой истории?

— Нет. Их больше тревожат законы.

— Да… — покачал головой царевич.

Это было не удивительно.

Для широких масс простых дворян и мещан эти законы были в радость. Они их приняли очень тепло. А вот высшая аристократия явно напряглась. Сильно. Они боялись потерять свое положение.

— Иногда, правда, проскакивают разговоры, что если бы с тобой, что-то случилось, то они бы надавили на царя. И он бы эти законы отменил.

— Что-то случилось?

— Например, ты бы умер.

— Вот даже как…

— О попытках убийства никто даже не заикается. Просто предполагают, что, если, вдруг от болезни какой сляжешь и преставишься — ситуация бы облегчилась. Тем более, что у Петра Алексеевича есть и второй сын.

— Сдается мне, Федор Алексеевич не