плохо питается, переживала, что злые люди могли его одурачить. В конце концов мама попросила меня отправиться на его поиски. Я поехала вместе с моим старшим братом, сыном отца от первого брака. Мы довольно быстро нашли папу… Нет, его никто не обидел! Напротив, у него была очень хорошая компания… Он поселился у одной тридцатилетней женщины — в то время она была не намного старше меня. Сейчас это воспоминание вызывает у меня улыбку, а тогда я не знала, что и думать. Я не злилась на отца, просто меня смутил возраст его избранницы. Но она была очень внимательной, заботилась о нем; в общем, они представляли собой очень гармоничную пару. Спустя две недели, посетив святые места, мы с братом отправились домой: я плохо переносила режим, установленный китайскими коммунистами, и тот страх, который ощущался на улицах города. Отец поехал с нами, будто ничего не произошло. Он хорошо провел время, теперь можно возвращаться к жене!

Маму эта история, мягко говоря, шокировала. Она поняла, что отцу на счастье осталось меньше времени, чем ей. Он уже стар, и такое приключение сослужило ему хорошую службу. А мамина любовь всегда была чиста, мама лишь отдавала всю себя, ничего не ожидая в ответ — только желая видеть счастливым того, кого она любит. И это действительно красиво. Мне кажется, неверность отца не причинила ей больших страданий. Она понимала, что та молодая женщина — всего лишь временное увлечение. А она останется с ним до конца жизни. Только она. Она всю жизнь была для отца источником равновесия, точкой опоры, плотиной, которая сдерживала ярость, когда та переполняла его душу. И мама была права. После стольких лет ее терпение и смирение в конце концов смягчили бешенство отца. Конечно, у него еще случались взрывы, но крайне редко и тогда, когда меня не было дома — я по-прежнему выступала сдерживающим фактором. К тому же те деньги, что я отдавала родителям, скрашивали их жизнь. У меня остались очень хорошие воспоминания о том времени: наша семья была счастлива, мы стали близки, как никогда, несмотря на периодически вспышки отцовского гнева.

В плане карьеры все тоже шло очень хорошо; я много сил отдавала работе. Часть денег, вырученных за турне, я вложила в обстановку своего кабинета: письменный стол, стул, компьютер, принтер — все новенькое, с иголочки. Хотя кабинет — это громко сказано; я приобрела самое основное, а больше мне и не надо. И наконец основала NWF — Nuns Welfare Foundation — Фонд помощи монахиням. Этот чисто формальный бюрократический акт позволил мне собирать средства для школы и вести учет. В то же время благодаря NWF я почувствовала, что мой сумасшедший проект начинает воплощаться в жизнь, во всяком случае на бумаге. А пока все, что у меня есть, это бланк, удостоверение и почтовый адрес… Я решила не терять напрасно время и воспользоваться предложением Фредди. Знаю, что он не возьмет обратно своих слов, но лучше ковать железо, пока горячо. И если подумать, у меня нет никаких причин откладывать воплощение моей мечты в жизнь.

Я всюду ищу подходящий участок. Приходится объезжать все окрестности Наги Гомпа на своем маленьком джипе, потому что у меня есть одно условие: я хочу, чтобы школа стояла на вершине, как монастырь, где я выросла. Чтобы она возвышалась над толпой, над шумом и грязью городов, смотрела на мир свободно и ясно — совсем как мы. Однажды мне позвонил человек, который случайно узнал о моих поисках. Он сказал, что у него есть участок, который меня может заинтересовать, и предложил приехать и посмотреть.

Раннее утро, около семи часов, у подножия гор стелется туман. Я еду по извилистой дороге, полной опасных поворотов и тяжелых грузовиков. Чувствую себя ужасно усталой: ночью почти не спала, думала о том, как все устроить, организовать. Беспокойная жизнь западных людей не для меня. Я предпочитаю действовать медленно, спокойно, в гармонии с собой. Не надо было мне ехать — скорее всего, меня ожидает разочарование. Машина перебирается через покрытую лесом вершину — и вдруг передо мной открывается невероятное свободное пространство. Из-за облаков выходит по-зимнему скромное солнце. Слева от меня — Катманду: россыпь мерцающих вдалеке огоньков. Справа высятся ослепительные горные вершины, покрытые вечными снегами, — солнечные лучи отражаются от них золотыми искрами; у подножия гор уютно клубятся большие пушистые облака. От такого зрелища дух захватывает. Внезапно на меня снисходит покой, даже сердце словно замедляет свой бег. Здесь. Это место здесь. И продавец уже ждет меня.

— Прошу вас, покажите мне участок… Я очень хочу его увидеть!

— Он чуть дальше, следуйте за мной.

Я снова сажусь в машину и примерно десять минут еду за этим человеком. Он предлагает мне грязный наклонный участок земли, который расположен совсем близко к холодной серой горе; участок открыт только с севера, и его почти не освещает солнечный свет. Какое разочарование! Я так и знала, что напрасно радовалась… Тем не менее окрестности просто завораживали своей красотой. Я с досадой в сердце покидаю продавца. Никогда не думала, что найти участок будет так сложно. Сажусь в джип, проезжаю несколько сотен метров и оказываюсь с другой стороны склона. Хм, а это место может подойти. Почти плоское, ровное, прекрасный вид и много света. Я резко торможу и выхожу из машины. Вдалеке на западе виден монастырь, куда я ходила вместе с учителем, пока он не заболел. Совсем маленькая обитель посреди рая; там мой наставник целыми днями медитировал в мире и покое, часто мы за сутки не обменивались ни единым словом. И теперь я вижу этот монастырь с того места, на котором стою. Подобная случайность воодушевляет меня. Это точно здесь!

— Кому принадлежит эта земля? Я как раз ищу нечто подобное!

Я с легким сердцем оставляю агента по недвижимости — он быстро со всем разберется. Если дела пойдут хорошо, то скоро мы узнаем цену на землю. И вот по прошествии всего нескольких дней он сообщает: восемьдесят тысяч долларов. Хозяева просят восемьдесят тысяч долларов. Безобидное чудачество, которое я не могу себе позволить. А даже если бы и могла, все равно не стала бы, поскольку цена слишком высока.

Я пытаюсь торговаться. На протяжении нескольких недель мы играем в торговый пинг-понг. Пачки долларов летают туда-сюда, как пластмассовые мячики, но цена по-прежнему остается за гранью моих возможностей. Я покупатель, поэтому заведомо нахожусь в проигрыше. Хозяева земли — непальцы, мелкие фермеры; на этой земле явно жили многие