Шрифт:
Закладка:
Я очень недовольна: мы взяли в турне Сонам Вангмо, потому что она была сиротой: ее родители погибли в результате несчастного случая, — а я заботилась о ней в монастыре и очень хотела сделать ее счастливой. Я надеялась, что во время путешествия по Соединенным Штатам она повидает мир, потому что вторая такая возможность ей вряд ли представится. А она решила опозорить меня перед всеми. Злюка не упустит возможности от души посмеяться надо мной, и она без конца будет припоминать мне этот промах. Даже теперь, когда я больше не живу в монастыре, она нет, нет да и отпустит шпильку в мой адрес… Если я потеряю Сонам Вангмо в Соединенных Штатах, то обеспечу Злюку пищей для злословия на долгие годы. Внутри меня клокочет глухая ярость, и мне очень хочется выплеснуть ее на молодую ветреную эгоистку.
— Ты хочешь выйти замуж, да? Друзья вскружили тебе голову, ты хочешь остаться здесь и зажить мирной жизнью простой американки? А ты понимаешь, что из-за тебя я теперь ни одну монахиню не смогу взять с собой в путешествие? Мне просто не позволят это сделать — и только из-за того, что ты ушла!
Сонам Вангмо, монахиня, которая больше не хочет быть монахиней, стоит, прижавшись спиной к дверному косяку, и слезы текут по ее щекам. Подбородок жалобно дрожит, она судорожно сжимает и разжимает кулаки:
— Ты думаешь, мне легко? Да я умираю от страха. Но все равно хочу попробовать. Начать работать, зарабатывать деньги, нормально жить, купить красивый дом, носить красивую одежду… в конце концов, я свободный человек! Свободный, так ведь?
Действительно… Внезапно мне становится ее жалко. До сих пор я не понимала, что ее так тяготит статус монахини. Я ни в коем случае не осуждаю западный образ жизни. У меня много друзей за границей, они спокойно делятся со мной самым сокровенным, например рассказывают о своих любовных приключениях, и я всегда стараюсь их поддержать. Но если монахиня из моего хора считает, что свобода заключается в джинсах и в том, чтобы зарабатывать деньги за овощным прилавком в торговом центре, то она глубоко ошибается. Она совсем не понимает жизнь. Внезапно Сонам Вангмо кажется мне поверхностной девушкой. Я ошиблась в ней. Но, честно говоря, больше всего меня в данный момент волнует перспектива вернуться в Наги Гомпа без человека, за которого я поручилась. Я прихожу в ужас от того, что не справилась с возложенной на меня ответственностью.
— Хорошо, поступай как знаешь. Если передумаешь, тебе известно, когда мы улетаем. Телефон Стива и Марка у тебя есть, так что позвонишь. Билет твой мы возвращать не будем, решишь вернуться — мы никому не расскажем об этом разговоре. В любом случае, береги себя.
В конце концов мы возвращаемся в Наги Гомпа без Сонам Вангмо. Уже через много лет я из случайного разговора узнала, что она вышла замуж и поселилась в пригороде Нью-Йорка. Моя злость быстро улеглась. Зато в Наги Гомпа мне, как и ожидалось, пришлось вытерпеть издевательства и насмешки Злюки. Она просто не могла упустить такой шанс:
— Я тебя предупреждала, что такие поездки не для нас! Да кем ты себя воображаешь, если решила, что тебе можно так легко нарушать наши традиции? Думала, ты лучше всех?
— Мы с Ситой великолепно провели время, получили массу впечатлений, ценный опыт — и вернулись в целости и сохранности. Ты и сама это прекрасно видишь…
— И все равно я думаю, что монахине не пристало так жить. Твое поведение недостойно и неуместно. Если любишь выставляться, пожалуйста, это твои проблемы, но Наги Гомпа не нужны твои выкрутасы. Если Шокий Ньима Ринпоче терпит твои выходки, мне приходится с ними мириться. Но знай, я считаю, что ты ведешь себя неподобающим образом для монахини.
Меня трясет от бешенства, когда я уезжаю из монастыря. Кто позволил Злюке судить меня и говорить, что мне делать и как себя вести?
Я знаю, что могу приносить пользу и помогать людям. Поэтому после смерти учителя я решила начать серьезную работу в монастыре, даже направила просьбу в руководящие инстанции. Меня заметили некоторые уважаемые буддистские наставники. Мне в вежливой форме сказали, что необходимо посмотреть, на что я способна. Но я ни разу так и не получила ни одного предложения, мне не доверили ни одного поручения.
И стало ясно, что мне придется самой пробивать себе дорогу. Не в моих привычках ждать и бездействовать. Я хочу быть полезной Наги Гомпа, но если я им не нужна, значит, пришло время реализовать свой проект и организовать школу для монахинь — и как можно быстрее. За месяц турне я заработала десять тысяч долларов. И меня очень радует это обстоятельство. На эти деньги я могу создать ассоциацию. Мою ассоциацию. Некоторые монахини проводят всю жизнь в молитвах за стенами монастыря. Но речь сейчас не о них. У меня другая миссия. Я должна воспользоваться своим даром — голосом — и приобретенной известностью, чтобы воплотить мечту в жизнь. Я понимаю, что мне необходимо много денег. Очень много. И я готова к тому, что придется работать день и ночь, давать интервью, участвовать в съемках. Меня не интересует известность. Я никогда не пела, чтобы стать звездой, у меня даже мыслей таких не возникало. Я пою, чтобы заработать деньги. Понимаю, что некоторых такое заявление может шокировать: монахиня, которая поет ради денег?! Конечно. Но такова жизнь. Я очень признательна Стиву за то, что он разжег во мне это пламя: без него я бы никогда не записала альбом, не стала бы петь перед публикой, не начала бы зарабатывать деньги при помощи собственного голоса — и никогда не воплотила бы свои мечты в жизнь. Так что я перед ним в неоплатном долгу. Благодаря путешествию по Соединенным Штатам идея, которая долгие годы зрела в моей душе, наконец-то обрела ясность: я поняла, что пришла пора бороться с несправедливостью.
14
Школа Арья Тара
Я только что вернулась из поездки в Сингапур. Мое сердце переполняет радость: во время путешествия случилось нечто из ряда вон выходящее. Я вбегаю в родительский дом, прыгаю на кровать и хватаю маму за руку:
— Мама, мама, ты не поверишь, что произошло! Я встретила потрясающего человека!
Мама подозрительно смотрит на меня. Конечно, такое
