Навстречу им шел Казанец.

— Справились? — спросил он.

— Разумеется, — пожал плечами Дубко. — У вас как?

— Все в ажуре, — ответил Казанец. — Осталось подчистить вокруг и подготовить сцену.

— Тогда не будем терять время.

Дубко прибавил шаг, за ним поспешили и остальные. Связанного пленника подполковник оставил на крыльце и, отдав Зуйкову распоряжение его охранять, вошел в дом. Там работа шла полным ходом. Богданов собрал внушительную стопку документов и упаковывал их в коробки. Уфимцев раскладывал тела убитых так, чтобы внешне произошедшее здесь напоминало внутреннюю разборку. Пистолеты он не трогал, так как разобраться, где чей, не представлялось возможным. Он лишь собрал лишние, чтобы количество стволов совпадало с количеством убитых.

— Дима, возьми два автомата, вложи кому-нибудь в руки, — распорядился Богданов. — Раны от автоматных патронов нужно как-то оправдать.

— Сделаю, командир, — бросил Уфимцев и продолжил невеселое занятие.

— Сколько убитых? — задал вопрос Дубко.

— Здесь трое, — ответил Богданов и, поймав удрученный взгляд товарища, добавил: — Знаю, мы хотели без жертв, но тут такая каша заварилась. Никто из них не собирался сдаваться живым. Сам понимаешь, в таких обстоятельствах либо они нас, либо мы их.

— Знаю, Слава. — Дубко вздохнул. — Во дворе еще один труп. Вернее, за забором. Свернул себе шею, идиот. Сдался бы, остался жив.

— Их было двое, — заметил Богданов. — Что со вторым?

— Жив, хотя голова пробита. Насколько все серьезно, сейчас трудно сказать, — ответил Дубко. — Пленников забираем?

— Забираем. После такой перестрелки нам здесь лишнее время оставаться никак нельзя, Саша.

— Где Лепилин и Дорохин? С ними все в порядке?

— За машинами пошли, — ответил Богданов.

— Из наших никто не пострадал?

— У Казанца на лбу рана, ее нужно будет обработать. У Уфимцева две пули прошли вскользь по правому предплечью. Рану мы перевязали, дальше будет видно, — рассказывал Богданов, продолжив складывать документы. — Зуйков как?

— Он в порядке. На крыльце, караулит беглеца. Как думаешь, из тех, кто выжил, хоть один стоящий пленник есть?

— Трудно сказать, Саша. — Богданов закрыл коробку. — В любом случае на ситуацию мы никак повлиять не могли.

— Похоже, парни подъехали, — прислушавшись к звукам, идущим с улицы, произнес Дубко. — Грузимся?

— Грузимся, Саша. — Богданов подхватил коробку и пошел к выходу. — Поможешь Уфимцеву перенести раненых в машины?

— Разумеется. Иди, Слава, мы здесь закончим.

Спустя некоторое время два автомобиля отъехали от дома в районе Завуни и через двадцать минут прибыли в Ариндж. Выгрузив пленников, Богданов первым делом связался с майором Яковлевым. Он сообщил, что операция прошла не совсем так, как рассчитывали в Москве.

— У нас на руках четверо задержанных, — сообщил он. — Им требуется медицинская помощь, сможете устроить?

— Ждите, я пришлю человека, — подумав, ответил майор Яковлев.

Пока ждали приезда врача, успели осмотреть состояние пленников. Двое из четверых отделались легким испугом и, кроме синяков от удара прикладом, ни ран, ни увечий не получили. У того, которого задерживал Зуйков, оказалась серьезная рана. Кровотечение Уфимцев у него остановил, но в сознание он так и не пришел. Четвертый, которого Дорохин приложил затылком о стену, оказался ранен в живот. Рана выглядела не слишком обнадеживающе: выходного отверстия они не обнаружили, и это означало, что пуля находится внутри. Чтобы избежать осложнений, ее нужно было срочно извлечь, а это в домашних условиях казалось практически невозможным.

— Его нужно доставить в больницу, — отведя Богданова в сторону, сообщил Дубко, осматривавший раненого. — Здесь он и суток не протянет.

— Мы не можем отправить его в больницу, и ты это понимаешь не хуже меня. Дождемся приезда врача, Саша. Послушаем, что скажет он, тогда и будем принимать решение. Ты Уфимцева осмотрел? Что у него с рукой?

— Раны обработал, повязку сменил. Он в норме. Казанца тоже подлатали, о них можешь не переживать. — Дубко озабоченно взглянул на бледное лицо командира. — Ты-то как?

— Живот весь синий, но внутренних повреждений нет. Ничего, Саша, я живучий.

— Не нравится мне все это. Сразу после того как тебя отделали в Джрвеже, снова травма живота. Ты после прошлого раза всего сутки в относительном покое провел, по крайней мере, из дома не выходил, а теперь новое осложнение.

— Никакое это не осложнение, не нагнетай. Ушиб серьезный, но двигаться я могу, соображать тоже. Что еще надо? Я не потерял дееспособность, а это главное. — Богданов нахмурился, разговоры о собственном самочувствии его всегда выводили из равновесия. — Хватит об этом, Саша, закрыли тему. Давай лучше подумаем, кто будет допрашивать тех, кто не пострадал в перестрелке. Сделать это лучше уже сегодня.

— Намекаешь на то, что сделаешь это сам? — Дубко усмехнулся. — Остальным не доверяешь?

— Дело не в доверии, и ты это знаешь, — возразил Богданов. — Дело в опыте. Мы с тобой обладаем самым большим опытом по части допросов, так что садись изучать документы, а после перейдем к допросам.

— Ладно, торопыга, выкладывай свои документы, — сдался Дубко. — Будем изучать.

Пока Богданов и Дубко изучали документы, приехал доктор, осмотрел всех раненых и вызвал полковника на разговор.

— Ранение в голову не опасно, обработку вы провели качественно. — Доктор начал с хорошего. — А вот раненый в живот вызывает серьезные опасения. Он слишком долго оставался без медицинской помощи, внутреннее кровотечение продолжается. Скорее всего, задеты важные внутренние органы. Я думаю, кровоточит печень.

— Что можно сделать? — спросил Богданов.

— Практически ничего. — Доктор помедлил, прежде чем продолжить. — Обширное кровоизлияние в брюшную полость, мы не сможем вскрыть его здесь. Он либо истечет кровью, либо начнется сепсис. Даже если напичкать его под завязку антибиотиками, положительного результата мы можем не дождаться.

— Значит, ему нужно срочно в больницу?

— Не думаю, что вы довезете его до больницы. — Доктор с сомнением покачал головой. — Слишком поздно. Он умрет в дороге, тряска его убьет.

— Хотите сказать, он уже не жилец? — прямо спросил Богданов.

— Думаю, да. Простите, но врачи тоже не всегда могут помочь. Иногда лучше ничего не делать, чем предпринимать отчаянные попытки и в итоге все равно потерять пациента.

— Хорошо, доктор, спасибо за помощь. — Богданов протянул руку.

Доктор пожал протянутую руку, кивнул и вышел из комнаты. Богданов задумался. Он не ощущал угрызений совести по поводу гибели людей, с которыми час назад вступил в схватку. Они выбрали свой путь добровольно, и этому свидетельствовали документы, которые Богданов успел изучить. Но ему предстояло решить сложный вопрос: стоит ли приводить раненого в живот пленника в сознание, чтобы попытаться получить от него дополнительные сведения. Все его существо восставало против положительного решения, он не желал больше необходимого причинять боль даже противнику, но ведь речь шла о безопасности мирных людей!

Когда его люди первый раз попали в дом в районе Зовуни,