В дверь входит Чосел вместе с другим стражем. Я вижу, как его зеленые глаза расширяются при виде моих крыльев, а затем на его лице появляется улыбка.

– А вот и она во всей своей красе. Предательница, напавшая на принца.

Я притворяюсь храброй и наглой, потому что меньше всего я хочу дать им понять, насколько слаба. Каким-то образом мне даже удается закатить глаза.

– Не надо так драматизировать. Я атаковала его Любовью.

Ну, Стрелами Любви. Около пятидесяти штук. Но непохоже, что они нанесли смертельные раны. Совсем непохоже.

– Кто послал тебя шпионить за принцем? – спрашивает Чосел.

– Твоя матушка, – усмехаюсь я.

Он смотрит на стража, стоящего рядом.

– Помоги-ка ей стать сговорчивее, Гаммон.

О, да. Это тот чертов страж, который избил моих ребят. И по тому, как он приближается ко мне, я догадываюсь, что он собирается сделать то же самое и со мной.

Бум!

Удар в живот заставляет меня пошатнуться и сильно заскулить. Я кашляю желчью, слезы брызжут из глаз, пока я пытаюсь дышать сквозь боль. Держащий меня страж выпрямляет меня еще до того, как я успеваю прийти в себя.

– Давай попробуем еще разок, хорошо? – мило спрашивает Чосел, словно мы обсуждаем погоду. – Скажи мне, кто тебя послал и почему ты шпионила за принцем.

– Никто. Я не шпионила, – умоляюще отвечаю я.

На этот раз Гаммон бьет меня по левой щеке. Голова мотается в сторону, я вижу звезды и чувствую вкус крови.

Боги, похоже, этот парень – профессиональный боксер.

– Кто и зачем послал тебя? – повторяет Чосел.

– Никто! Клянусь.

Еще один удар, на этот раз прямо в глаз. Я вскрикиваю от боли, но не могу даже поднять руки для защиты, потому что их держит другой страж.

– С помощью какой магии ты напала на принца?

Теперь я всхлипываю. Меньше всего мне хочется доставлять им удовольствие своими слезами, но я ничего не могу с собой поделать. Мое тело обрело физическую форму всего несколько недель назад, и оно слишком слабое, чтобы выдержать пытки.

– Я же сказала! Это любовная магия.

Я не ожидала, что Гаммон примется за мое крыло.

Он берет правое в руку и отгибает верхний гребень назад до громкого щелчка.

Я кричу.

Агония заставляет меня согнуться, и меня рвет. Чосел снова говорит, но ему приходится повторять несколько раз, прежде чем я понимаю его.

– Кто руководит восстанием? – спрашивает Чосел.

– Я не знаю, – рыдаю я.

– Кто? – кричит Чосел.

– Я не знаю!

Я задыхаюсь от агонии, но Чосел только качает головой и вздыхает.

– Я боялся, что так и будет. Ты усложнишь себе жизнь. Жаль, правда. Ты очень красивая. Мне бы не хотелось испортить твое милое личико навсегда, – говорит он, приподнимая мое лицо за подбородок, и заглядывает мне в глаза. – И эти великолепные крылья. Как жаль, что нам придется их отрезать, если ты будешь и дальше лгать. – Меня охватывает ужас. Он видит выражение моего лица и снова улыбается. – А. Я вижу, что привлек твое внимание. Думаю, мы подарим тебе кое-что напоследок, а потом ты можешь хорошенько подумать о том, что произойдет, если ты и дальше будешь вести себя так и не дашь принцу ответы, которые он ищет.

Чосел кивает Гаммону. На этот раз тот не ограничивается одним ударом. Он бьет меня по лицу, рукам, животу, спине и крыльям.

Я сбиваюсь со счета. Потом валюсь на пол, перед глазами плавают черные точки, а они уходят, захлопывая дверь камеры и обещая скорое возвращение. Возможно, с пилой, чтобы отрезать мне крылья.

Слезы, сопли, слюна и кровь капают с моего лица и впитываются в деревянный пол, пока я лежу и рыдаю. Мои парни там, наверху, возможно, разорваны на части чудовищами, а я здесь, внизу, разорвана на части другими монстрами.

Я не знаю, все ли с ними в порядке. Я ненавижу принца за то, что он лишил меня шанса знать. Незнание так же ужасно, как и побои.

Потом я вспоминаю Окота. Я пытаюсь доползти до двери, чтобы позвать его, вдруг он тоже здесь заперт, но я не могу проползти дальше нескольких дюймов, потому что боль слишком сильна.

Оглушающий взрыв аплодисментов проносится по арене и достигает пола моей камеры, и внутри меня все сжимается. Их аплодисменты могут означать что угодно. Фейри одинаково рады и смерти участников, и их победе.

Я не знаю точно, сколько пролежала на полу, но вдруг ни с того ни с сего полностью прихожу в себя.

Я чувствую.

Как пружина, которую слишком сильно затянули, мое тело внезапно разрывается.

А потом я исчезаю.

Глава 21

Яслишком потрясена, чтобы двинуть хоть рукой, хоть ногой.

Я просто смотрю на свое ставшее бесплотным тело.

И смотрю.

И смотрю.

И смотрю еще немного.

Я снова в Завесе. Я потеряла физическую оболочку. Что означает, что я потеряла якоря. Это значит, что они либо далеко, либо… погибли.

Но они были на арене. Они были рядом. Что означает…

Нет. Я не могу. Я не могу додумать эту мысль.

Я не знаю точно, сколько времени нахожусь здесь, застыв от шока, но тут слышу шаги, и дверь внезапно распахивается. Страж ошарашенно смотрит внутрь, затем ругается и выбегает.

– Заключенная сбежала.

О, да. Это он про меня.

И да, я больше не заперта в этой камере. У бестелесного состояния есть преимущества. А еще мне больше не больно. Я испытываю огромное облегчение, потому что ощущать ту боль было ужасно.

Но я осматриваю себя и понимаю, что раны никуда не делись. Синяки, покалеченное крыло, губы в крови и заплывший глаз. Тело не исцелилось, просто я больше его не чувствую.

Я оглядываюсь через плечо на крыло и с удивлением осознаю, что у меня появился новый колчан, полный Стрел Любви, и мой верный Лук Купидона. Это, конечно, плюс. Жаль, что Завеса не исцелила тело, но лук и стрелы – уже победа.

Я пролетаю сквозь стены, по пустому коридору и попадаю в прихожую. Страж, который увидел мою пустующую камеру, сейчас спорит с двумя другими.

– Немедленно сообщите принцу.

– Да не буду я ему ничего сообщать! Она пропала не в мою смену.

– Ну, я тоже не буду докладывать!

– Ты уверен, что ее там нет?

Фейри сверкает глазами.

– Да, я уверен. В пустой камере негде спрятаться! Кроме того, они ее здорово избили. Она не смогла бы выбраться сама.

Наверное, это