Пятясь задом, он ушел. Кечвайо долго провожал его взглядом, не давай распрямить спину и идти нормально. Как только правитель зулусов обернулся к стоящему за его левым плечом Квану, Хаму быстро выпрямился и широкими шагами направился прочь. Его ждало долгое путешествие к масаям. Оно даже скорее радовало его, нежели тяготило. Хаму был согласен воевать с кем угодно, только не с проклятыми белыми дьяволами. Слишком уж велика была мощь их колдовства. Хаму не будет торопиться к масаям – и обратно тоже. Быть может, пока он ходит к ним и ведет войско на помощь Кечвайо, тот уже будет повержен белыми дьяволами. Несомненно, в благодарность те сделают правителем именно его – Хаму. Ведь он всегда был на их стороне. А еще можно будет ударить в спину Кечвайо – масаям ведь все равно за кого воевать, главное, чтобы им дали то, что обещано.

Обдумывая эти мысли, Хаму широкими шагами направлялся к своему дому.

Кван решил, что сейчас лучший момент для тою, чтобы обратиться к Кечвайо с просьбой. Ему давно нужно было проверить материал в настоящем бою. А для этого нужен не жалкий десяток. Тут нужны сотни. Лучше же всего заполучить в свое распоряжение мужчин целого амабуто[17], даже нескольких. С этой просьбой он немедленно то обратился к правителю.

– Ты получишь два амабуто, – кивнул Кечвайо, – составленных из женатых мужчин, имеющих детей.

– Чем моложе будут те, кого ты отдаешь мне, – решился возразить Кван, – тем лучшим будет результат.

– Я помню, что выживает каждый десятый из попавших к тебе, – отрезал Кечвайо. – Я давал тебе слишком многих. И я не дам тебе тех, кто станет будущим страны зулусов. Бери ее прошлое и делай с ним, что хочешь, но будущее не тронь!

– Воины-зомби сокрушат для тебя любого врага, великий Кечвайо, – склонился Кван. – Даже двух амабуто будет достаточно, чтобы ты увидел рассвет победы.

– Люди будут у тебя сегодня, – отмахнулся правитель зулусов. – Приступай к работе немедленно.

– Слушаюсь, великий Кечвайо, – снова поклонился Кван.

Он улыбался. Ведь ему удалось получить даже больше, чем он рассчитывал. Все-таки Кечвайо боялся войны с белыми колонизаторами – и был готов прибегнуть в ней к любым средствам. А это значит, что после первых успехов зомби он отдаст Квану для экспериментов столько людей, сколько тот попросит, лишь бы только не пресекался ноток почти неуязвимых воинов.

Офицерское собрание армии генерала Челмсворда оказалось на удивление небольшим. Увидев его, я понял, для чего так активно набирают черные мундиры. Ведь за длинным столом сидело не больше двадцати человек. Как сообщили мне, еще несколько были заняты. Один лейтенант со своей ротой все время нес службу на посту к Роркс-Дрифт, один командовал тамошним постом, и еще парочка офицеров надзирала за обучением солдат.

– Конечно, майора Лоуренса тоже нет, – произнес генерал Челмсворд. – Он снова не почтил нас своим присутствием. Майор Уайтхед, – обратился он к довольно молодому для высокого звания человеку, – объясните-ка вновь прибывшим офицерам наши традиции.

Уайтхед коротко козырнул генералу и поднялся из– за стола. Обратился к нам, стоящим на самом видном месте.

– Господа, у нас есть одна и самая почитаемая традиция. Представляющийся офицер должен выпить гостевой кубок вина. До дна, не отрываясь. Если он не сумеет сделать этого, то должен поставить по бутылке вина каждому офицеру из сидящих за столом.

Первым пришлось пить бедняге Бромхэду, как самому молодому из нас. У него глаза округлились, когда прислуживающий за столом стюард-негр поставил перед ним внушительных размеров кубок, полный вина.

– Гостевой кубок следует держать одной рукой, – заметил майор Уайтхед, увидев, как лейтенант берется за него сразу обеими.

Несчастный Бромхэд тяжко вздохнул, взялся за увесистый кубок, поднес его ко рту и после секундной паузы начал пить вино. Однако на третьем глотке поперхнулся. Вино потекло по его лицу. У него тут же забрали кубок. Капитан Хаммерсмит принялся хлопать его по спине под дружный смех остальных офицеров. Сам Хаммерсмит легко осушил кубок. На его подбородок не пролилось ни капли вина. Это вызвало уважительные хлопки за столом. Полковник Фланаган заявил, что обещал себе не нить вина и не касаться карт, однако готов поставить по бутылке всякому, кто согласен отравлять себя спиртным зельем. К этому отнеслись с уважением, хотя и поглядывали на штабного полковника без особой приязни.

Наконец, очередь дошла и до меня. Здесь ведь не родина, где гостю все в первую очередь. Пить мне пришлось кубок последним. Но это и неплохо. На первых смотрели с оценивающим вниманием. А вот мне будет проще всех удивить.

Для начала я поставил на стол свой новенький белый шлем, украшенный левантийским челенком. Знали бы Карнахан с Древоттом, какое богатство я вожу на расстоянии вытянутой руки от них! Все взгляды мгновенно уперлись в головной убор, а больше всего, конечно, их привлекло затейливое украшение с бриллиантами. После этого я взял кубок и принялся осушать его медленными, размеренными, глубокими глотками. Почувствовал, как по подбородку потекли прохладные струйки. Ничего страшного – лихость мне показывать не особенно хотелось. Когда кубок опустел, я отнял его от лица. Офицеры за столом уважительно захлопали. Однако редкие хлопки переросли в настоящие аплодисменты, когда я продемонстрировал всем кубок, вроде как пустой. Но стоило наклонить его посильнее, как из него пролилась тоненькая струйка вина. Она растеклась по земле у моих ног.

– Браво, мистер черный мундир! – воскликнул майор Уайтхед. – Вы умеете подать себя!

Я только усмехнулся и сделал слуге-негру жест принести всем офицерам по бутылке вина.

За завтраком, которым окончилось наше представление офицерскому составу армии генерала Челмсворда, нам, вновь прибывшим офицерам, начали раздавать направления в части. Бромхэд, несмотря на то, что опростоволосился с кубком, получил назначение командовать ротон в 24-й пехотный полк. В общем– то неплохо для столь юного офицера, что наводило на определенные мысли о неплохих связях где-то наверху. Капитан Хаммерсмит отправился командовать эскадроном Ньюкасльских конных стрелков.

– Теперь, как вы, мистер Евсеичев, надену черный мундир, – усмехнулся он, хлопнув меня по плечу, – правда, другого кроя. – Он указал на офицера с двумя золотыми саблями в петлицах мундира. – Вот