Все происходящее мне кажется сном. Бредом солевого наркомана. Я брожу по квартирке над гаражом, собирая свои немногочисленные пожитки, потому что Савва велел их собрать, и все равно не верю. Уже завтра я перееду в большой дом! Мне бы радоваться. Позвонить девчонкам и похвастаться тем, как мне повезло, но… Господи, разве это везение – выходить замуж вот так? Без любви. За мужика вдвое старше. Нет, даже не вдвое, больше. Он же ясно дал понять, что этот брак будет настоящим. Мне придется с ним спать. Спать… пусть не за деньги, но телом отрабатывать его покровительство и защиту. Так чем я лучше обычной шлюхи? Только тем, что моя цена оказалась выше? Господи, я даже не уверена, что смогу под него лечь! А что, если не получится? Савва мне даже не нравится. Нет, конечно, он не вызывает во мне отвращения, он приятный, по-своему интересный и, наверное, даже сексуальный. Для тех, кто предпочитает бритоголовых качков, так точно. Но я-то мечтала о другом!

Я застываю посреди комнаты, прижав к груди страшного потасканного зайца – единственную игрушку, которую мне позволили взять из дома, и стою так, ничего перед собой не видя, когда меня возвращает в реальность короткий стук. Моргаю. На пороге стоит Комиссаров. Раньше он не позволял себе врываться ко мне вот так. А теперь, видно, решил, что можно. Злость ударяет вожжой под хвост.

– Много еще?

– Нет. Я почти закончила.

Наверное, мне все же не удается эту самую злость скрыть. Потому что взгляд Саввы становится настороженным.

– Ты сумку не таскай. Я сам отнесу, ладно?

Ну, что я за неблагодарная дурочка? На что злюсь? Да мне ему руки целовать надо! Мои чувства стремительно сменяют друг друга.

– Спасибо, Савва Иго…

– Савва. Ты же не собираешься называть меня по имени-отчеству, когда мы поженимся?

– Вы не передумали? Ты…

– Нет. Я вообще чего пришел? Тебе же, наверное, захочется надеть красивое платье…

– Я об этом не думала, – мямлю я, ну, еще бы, какие уж тут платья, когда вся жизнь летит под откос? И если бы не он, я вообще не представляю, что бы со мною стало.

– Подумай. Вот визитка стилиста. Он тебе поможет подобрать наряд.

– Это все неважно.

– Почему же? Упускать такой повод сделать красивые фото? Кто мне там говорил, как важен в нашем деле пиар?

Я не понимаю – он смеется надо мной? Или говорит правду? Ну, почему у него такое скупое на эмоции лицо?

– Ладно. Я позвоню. Спасибо.

Комиссаров кивает. Обводит взглядом мое жилище. Я замираю, опасаясь, что он потребует свою мзду прямо сейчас, когда я еще не готова. Но вместо этого он замечает:

– Тая, по поводу наших планов на дальнейшую жизнь…

– Да?

«Он все-таки передумал!» – стучит в голове. Я, как пугливый заяц, боюсь всего на свете. И отовсюду же жду беды.

– Надеюсь, ты понимаешь, что неверности в браке я не потерплю?

У меня все внутри холодеет от его тона. И становится так горько, что я боюсь подавиться этой чертовой горечью. Хотя, наверное, в том, что он настолько невысокого обо мне мнения, виновата я одна.

– Думаешь, я буду к нему бегать, после того, как он со мной поступил?

Савва молчит и смотрит, смотрит… Будто выискивает что-то, одно ему ведомое, у меня на лице. И чем дольше он смотрит, тем выше я задираю подбородок. Черта с два ты заставишь меня отвести взгляд первой!

– Нет. Не думаю, – наконец, говорит он. – Просто хочу убедиться, что мы с тобой одинаково смотрим на жизнь.

– Не сомневайся. У меня к тебе те же требования.

– Значит, никаких других баб?

Вот же черт! Да мне вообще до этого дела нет! Каким образом я себя загнала в ловушку? С другой стороны, если мы хотим построить нормальную семью…

– Даже не думай.

Савва кивает. Почему-то мне кажется, он надо мной смеется. И толку, что его лицо при этом остается абсолютно серьезным? Я чувствую – он доволен.

– Ладно. Я тогда пойду. Завтра в десять нас распишут. Я договорился.

– Как в десять?! Так рано?

– Как ты понимаешь, жениться я не собирался, так что у меня куча дел, после росписи, но вечером мы как следует отпразднуем это событие. И позовем гостей, – добавляет он, испытывающе на меня глядя. – Если захочешь добавить кого-нибудь в список – сообщи Юре, надо понимать, сколько будет народу, чтобы зарезервировать стол.

– А кто в этом списке есть?

– Влад с Натальей, девочки и Макаровна.

Я и бровью не веду, но один только бог знает, чего мне это стоит.

– Нет. Пожалуй, я никого не буду добавлять.

Савва пожимает плечами, и мы прощаемся. Опускаю взгляд к рукам, в которых все это время я нервно комкала визитку того самого стилиста. Во мне что-то пробуждается. Известное, наверное, всем брошенным и преданным женщинам желание сделать так, чтобы тот, кто предал, обязательно об этом пожалел. Так что свой наряд я выбираю крайне тщательно. Костюм на роспись и шикарное платье в пол на вечер. В первом случае открытыми остаются ноги. Они у меня ровные, худые и, если верить стилисту, красивые. Во втором – я оставляю открытыми лишь выступающие ключицы и плечи. Наряды доставляют прямо с утра. Но я так долго возилась в попытке покрасивее уложить волосы, что когда Савва заходит, чтобы отвезти меня в ЗАГС, я еще не одета.

– Сейчас! Только пиджак возьму, – бормочу я, обуваясь. Согнутая в три погибели, я не сразу замечаю букетик у Саввы в руках. – Ой, – хлопаю ресницами. – Спасибо.

То, что он настолько внимателен к мелочам, невероятно трогает. В носу щиплет от глупых слез. Хочется обнять его, как огромного плюшевого медведя, и реветь три дня без остановок.

– Не хочешь поблагодарить меня как следует? – Савва вздергивает бровь.

«Возьми в рот… Ртом работай, что ты – как в первый раз!» – некстати всплывают в памяти слова Влада. Я сглатываю. Тошнота возвращается совсем некстати. Задержав дыхание, я касаюсь холодными губами гладко выбритой щеки жениха. Он мрачнеет. До ЗАГСа едем молча. Да и там нам не приходится много разговаривать. Обмениваемся короткими «да» и застываем, схлестнувшись взглядами, когда церемониймейстер говорит, что теперь жених может поцеловать невесту. Я сглатываю, судорожно закусываю губу, а он медленно, как во сне, поднимает руку и нажатием большого пальца высвобождает ее из захвата зубов. А потом целует. Коротко, но с языком. Он змеей проскальзывает в мой рот и лижет губы. Наш первый с ним поцелуй… Сердце грохочет, как сумасшедшее. И в трусах почему-то в мгновение становится мокро. Почему? Я же его не хочу… наверное.