Блин, опять меня не в ту степь несет. Сколько уже можно? В последнее время каждый раз, когда думаю о Крис, сознание начинает подкидывать мне пошлые мысли. Может, это из-за того, что я тогда в бассейне ее грудь мельком увидел? Да, наверное, дело в этом. Классное было зрелище, до сих пор перед глазами стоит.

- Вот угощайся, - Симонова ставит передо мной тарелку, от которой валит пар, а рядом кладет вилку.

- Ммм, пахнет вкусно, - с улыбкой тяну я и принимаюсь за еду.

Пообедав, мы с Симоновой плавно перемещаемся в ее спальню и ложимся на застеленную розовым покрывалом кровать. От девочки пахнет шампунем для волос и сладковатыми духами. Приятно, конечно, но на мой вкус слишком много химии. От Крис пахло по-другому. Немного травой, потому что она любила в ней валяться, немного цитрусами, немного ванилью… Но самым сильным был запах ее кожи. Естественный и дурманящий.

Крис всегда просто потрясающе пахла – теплом, ветром, дождем и улицей. Поэтому, наверное, она и ассоциировалась у меня со свободой. С ней я был самим собой, не притворялся, не лукавил, не пытался произвести впечатление… Если злился на нее, то до трясучки. Если смеялся с ней, то до колик в животе. Если спорил, то до хрипоты. С ней все было по-настоящему, и я тоже был настоящим.

Черт, ну почему мы с ней больше не дружим? Я бы многое отдал, чтобы это изменить.

* * *

Выхожу из дома Симоновой уже затемно. Воздух пропитан приятной вечерней прохладой, и я дышу полной грудью – так хочется вдоволь насытиться кислородом, а то почти весь день просидел взаперти с Динкой, аж голова разболелась.

Неспешно бреду по опустевшему тротуару и заворачиваю в гаражи, по привычке сокращая путь. Принято считать, что эта дорога не самая безопасная, но мне бояться нечего, это моя территория.

Выруливаю на узкую пыльную тропинку и, тихонько присвистывая, любуюсь повисшим в небе полумесяцем, когда внезапно где-то совсем рядом раздаются шаги. Резко останавливаюсь, прислушиваясь и сканируя взглядом полумрак. Кого сюда на ночь глядя принесло?

Приглушенные голоса доносятся откуда-то сбоку и, повернувшись, я выхватываю глазами несколько человеческих фигур. Пару мгновений вглядываюсь в темноту, не понимая, кто передо мной, однако, когда лунный свет падает на лица медленно приближающейся ко мне компании, я тотчас узнаю их.

Донские. Вот уж кого я совсем не рад видеть.

То ли из-за осознания того, что я один, а их много, то ли из-за дубинок, которые они медленно вращают в руках, тугой ком, подозрительно похожий на страх, стягивает мои внутренности. Но я ни за что не должен его им показывать. Учуют слабость – заклюют на месте.

- Че, пацаны, прогуляться решили? – как можно беспечней интересуюсь я. – Погодка сегодня зашибись, скажите?

- Я с тобой шутки шутить не намерен, - не разделяя моего напускного веселья, отвечает Череп. – Ты гнилой мудила, Шульц, и таких, как ты, надо учить манерам.

- Я, конечно, догадывался, что ты не питаешь ко мне нежных чувств, - усмехаюсь я, с досадой замечая, что противники, разбредаясь, берут меня в кольцо. – Но а че сразу мудила-то? Нормально ж до этого общались.

Единственное, чем мне всегда нравился Череп, это тем, что он никогда не был беспредельщиком. Чтил дворовые законы, не нападал из-за угла и умел честно проигрывать. Что же изменилось сейчас?

- Не, он еще спрашивает? – злобно скалится Олег, оглядываясь на своих ребят. Те молча скрежещут зубами, а он продолжает. – Я никогда и никому не позволю безнаказанно нападать на членов моей стаи. Ты меня понял?

Последнюю фразу он сдабривает здоровенной порцией угрозы в голосе, и я понимаю, что он не просто поговорить сюда пришел. Хотя резиновая дубинка в его руке и так намекнула на это.

- Давай по сути, - требую я, осознавая, что ситуация принимает нежелательный оборот. – Кто? Кого? Когда? За что?

- Ты. Кавьяр. Пару дней назад. А о последнем ты сам мне расскажи, - последовательно отвечает Череп, буравя меня недобрым взглядом.

Удивленно приподнимаю бровь, пытаясь переварить услышанное.

- Ты че мелешь, Олежка? Совсем мозги скурил? – так ничего и не поняв, отзываюсь я.

- Хорош дурачком прикидываться! – рявкает он. – У нее все тело исполосовано! Она же девчонка как-никак! Или у тебя от долбанной ненависти башку переклинило?!

На Крис кто-то напал? Это правда или он блефует?

- С чего ты взял, что это я, дебил?! – ору я, начиная выходить из тебя. – Я бы ни за что ее не тронул!

Череп закатывает глаза и разочарованно качает головой:

- Ты, мало того, что гнида, Шульц, так еще и трус, оказывается, - мрачно ухмыляется он. – С чего я взял? Так она сама мне призналась. Поначалу не хотела, конечно. Видать, запугал ты ее ни на шутку. Но ничего, сейчас мы твою пугалку вырвем нахрен. Никого пугать больше не сможешь.

С этими словами он замахивается на меня дубинкой, но я не намерен так легко сдаваться. Отскакиваю назад, но тут же упираюсь спиной во что-то твердое. О, еще одна палка – веселье начинается.

Первым делом я, само собой, пытаюсь дать деру. Я не гребанный камикадзе чтобы лезть в драку, заранее зная, что у меня вообще нет шансов на победу. Ни единого. Поэтому в данном случае побег – это проявление благоразумия, а не трусость.

Но убежать у меня, к сожалению, не выходит. Хаотично машу кулаками, стараясь вырваться из тугого круга неприятелей, но они, как вы понимаете, в этот момент тоже на месте не стоят. Те, у кого есть дубинки, работают ими, щедро охаживая меня по плечам и спине. Те, кто не вооружен, используют то, что даровала им природа – собственные конечности.

Внезапно мощный удар палки прилетает мне по ноге, и я, взвыв от адской боли, падаю на землю. Перед глазами плывут звездочки, а координация дает сбой. Силюсь встать, но чей-то здоровенный ботинок, обрушившийся сверху, вновь пригвождает меня к усыпанной щебнем дорожке. Ну все. Мне конец. Если в драке тебя уложили, то целым и невредимым ты уже не встанешь.

Поначалу я ору, матерюсь и сопротивляюсь, но постепенно силы на голос иссякают, и я замолкаю. Просто валяюсь на земле, крепко стиснув зубы и жмурясь.

Кажется, я превращаюсь в одну сплошную гематому – каждый сантиметр тела взрывается острой пронзительной болью. Во рту мокро и солоно, кровь хлыщет изо всех щелей, а кости вибрируют под воздействием сокрушительных ударов.

С каждой секундой дышать становится все труднее. Воздух в легких неумолимо заканчивается, а сделать новый вдох мне не под силу.  Только бы эти уроды инвалидом меня не сделали. А то что-то прям очень уж больно.

Когда внезапно шквал ударов заканчивается, я не могу в это поверить. Сознание сжалось до размеров малюсенькой точки и не способно быстро обрабатывать информацию.

- Ну че, Шульц, надеюсь я тебе доступно объяснил? – издевательски произносит Череп. – Еще раз тронешь Крис, я тебя четвертую.