Шрифт:
Закладка:
Это было восхитительное чувство!
Люки открыли, и корабль заполнился атмосферой планеты. Ризетт предостерегал о возможности возникновения респираторных заболеваний вследствие отсутствия карбондиоксида, но Байрон не думал, что за столь короткое время это возможно.
Джилберт незаметно подошел к ним в тот момент, когда они о чем-то тихонько разговаривали. Увидев его, они резко отпрянули друг от друга, как нашкодившие мальчишки.
Джилберт рассмеялся, потом выглянул в иллюминатор, вздохнул и сказал:
— Скалы!
— Прекрасно. Мы попробуем послать радиосигнал с вершины самой высокой из них. Если эффекта не последует, попытаемся проделать то же самое на другой стороне планеты.
— Вы об этом сейчас так увлеченно беседовали с Риззетом?
— Совершенно верно. Передатчик установим мы вдвоем с Автархом. К счастью, он сам предложил это, иначе предлагать пришлось бы мне.
Байрон мельком взглянул на Риззета. Лицо офицера было бесстрастно.
Байрон встал:
— Я, пожалуй, отстегну подкладку от скафандра и надену ее.
Риззет кивнул. Стояла ясная, безоблачная погода, но было очень холодно.
Автарх ждал у главного люка «Беспощадного». Его костюм из тонкого пенообразного материала весил лишь долю унции, но обеспечивал прекрасную изоляцию. К груди был пристегнут маленький цилиндр с двуокисью углерода: газ постепенно выходил через микроскопическую щель, создавая в непосредственной близости нужную для дыхания концентрацию.
— Хотите обыскать меня, Фаррилл? — спросил Автарх.
С легкой иронической улыбкой он поднял обе руки.
— Нет, — ответил Байрон. — Хотите проверить, не вооружен ли я?
— И не подумаю.
Вежливость их была холодна, как погода на этой планете.
Байрон натянул скафандр, снабженный радиосвязью. Автарх сделал то же самое.
Байрон вышел на яркий солнечный свет и взялся за ручку тяжелого ящика, в котором находилась аппаратура. Автарх взялся за другую ручку.
— Не слишком тяжелый, — заметил Байрон. Он повернулся и увидел стоящую прямо перед ним Артемиду.
Девушка молчала. Ее платье трепетало на ветру. Запястья были схвачены широкими серебряными браслетами.
На мгновение Байрону захотелось бросить все, вернуться, сжать ее в объятиях, ощутить вкус ее губ...
Но вместо этого он прощально кивнул ей и отвернулся, так что ее ответная улыбка досталась Автарху.
Через пять минут Байрон обернулся и увидел, что она все еще стоит в проеме открытого люка. Перед ними открывался пустынный горизонт, и лишь одинокая скала возвышалась вдалеке.
Байрон подумал вдруг, увидит ли он Артемиду вновь — и будет ли она переживать, если он не вернется никогда?
Глава 18. СТРЕМИТЬСЯ К ПОБЕДЕ...
Артемида смотрела им вслед, пока их фигуры не стали крошечными точками. На мгновение, прежде чем они совсем скрылись из виду, один из них оглянулся. Она не могла сказать точно, кто это был, и на сердце у нее залегла печаль.
Он не сказал на прощанье ни слова. Ни единого слова. Ей стало одиноко, ужасно одиноко, как никогда в жизни.
Вернувшись в рубку, она задумчиво уселась в кресло. Она могла бы пойти с ним! Артемида мысленно поправила себя — с ними.
Отогнав от себя крамольную мысль, она спросила:
— Почему они не отвечают, дядя Джил?
— Кто?
— Жители мятежного мира.
Джилберт был чем-то обеспокоен.
— Мы сделаем все от нас зависящее, дорогая. Мы должны найти их!
Он повторил еще раз:
— Должны!
И мгновением позже:
— Но я не могу их найти.
— Кого?
— Байрона и Автарха. Их нигде не видно. Правда, я вижу корабль Автарха.
Артемида прильнула к стеклу. Да, это был корабль, и он сверкал в лучах солнца. Внезапно ей остро захотелось, чтобы можно было повернуть время вспять, чтобы они никогда не приближались к Лингане, чтобы всегда оставались в космосе втроем. Пусть им не всегда было комфортно, но как же она была счастлива тогда! А сейчас она только ненавидит его. Что-то заставляет ее ненавидеть, хотя ей бы хотелось совсем иного...
Внезапно Джилберт воскликнул:
— Что он собирается делать?!
— Кто?
— Ризетт! Я думаю, что это Ризетт. Но он не должен был идти в этом направлении.
— Увеличь изображение, — приказала Артемида.
— На таком маленьком расстоянии? — удивился Джилберт. — Ты ничего не увидишь. Я не смогу навести резкость.
— Увеличь изображение, дядя.
Теперь они ясно видели силуэт Ризетта. Артемида воскликнула:
— Он вооружен. Ты заметил?
— Нет.
— У него в руках бластер, говорю тебе!
Она, вскочив, бросилась к люку.
— Арта! Что ты делаешь?
Она была занята поисками скафандра.
— Я собираюсь выйти отсюда. Ризетт преследует их. Как ты не понимаешь? Автарх вовсе не намерен устанавливать радиосвязь. Это ловушка для Байрона!
— Прекрати! Ты говоришь чепуху!
Но она смотрела на Джилберта невидящими глазами, а ее лицо побелело. О, глупец! Кому этот мальчишка поверил?! Ризетту, который нахваливал его отца, а на самом деле готовился убить его?!
Она сказала:
— Я не знаю, как открывается люк. Открой его.
— Арта, ты не покинешь корабль. Ты же не знаешь, где они!
— Я найду их. Открой люк.
Джилберт отрицательно покачал головой.
— Открой люк! — крикнула она.
Он подчинился. Артемида выскочила наружу и помчалась в сторону скалы. Кровь билась у нее в висках, шлем потерялся по дороге, и теперь голова ее была непокрыта. Но она спешила вперед, держа в руке станнер.
Байрон и Автарх не сказали во время своей прогулки ни слова друг другу. Они приближались к скале.
— Какой безнадежный мир, Джоунти, — заметил вдруг Байрон.
Автарх никак не отреагировал на его слова. Он остановился, оглядывая окрестности. Наконец пробурчал себе под нос:
— Это то, что нужно. Идеальное место для наших целей.
«Идеальное место для твоих целей», — подумал Байрон. Он присел на камень, прислушиваясь и чего-то ожидая.
Потом он спокойно добавил:
— Не представляю, что ты скажешь им всем, когда вернешься на корабль, Джоунти. Или я не прав?
Автарх, занятый открыванием двух небольших чемоданчиков, на мгновение замер.
— О чем ты говоришь?
— О том, как ты объяснишь, зачем пришел сюда.
— Я пришел сюда, чтобы попытаться установить радиосвязь, и у меня нет времени на пустую болтовню, Фаррилл.
— Ты вовсе не собираешься устанавливать радиосвязь. Зачем? Ведь мы уже пытались связаться с ними из космоса — и безрезультатно. Так зачем же ты пришел сюда на самом деле, Джоунти?
Автарх сел напротив Байрона. Рука его покоилась на чемоданчике.
— Если у тебя есть сомнения, зачем
