Опять-таки, пока Лиза не увлеклась парапсихологией, проблем с соседями не было. По правую сторону от неё жила Вера Степановна, пенсионерка шестидесяти лет, приятная женщина, порой заходившая к ней поболтать и попить чайку. По левую - семья с двумя детьми-подростками. С ними Лиза практически не общалась, только здоровалась при встрече. Подростки были не шумными детьми, не досаждали. Как в случае и со знакомыми-друзьями, ситуация кардинально изменилась после того, как Лиза открыла офис и у неё появились первые клиенты. Вера Степановка оказалась ярой христианкой и записала её в сатанисты. Семейной паре было всё равно до её рода-деятельности, а вот их деткам...

Мальчишки же во всем этом увидели повод поразвлечься. И началось... То дохлую кошку к дверям подбросят с запиской оживить, то пластмассовый череп притащат из школы, осиротив кабинет биологии, то искусственной кровью дверь испачкают.

Пока с ней жил Артур - разбирался с ними он. Когда ушёл - пришлось все делать самой. И получалось у неё это не ахти как хорошо. Пробовала разговаривать с родителями, чтобы те лучше следили за детьми. Так те посоветовали устроиться на нормальную работу и не мешать жить добропорядочным людям. Лиза разозлилась и выставила им счет за испорченную дверь. Счет они оплатили со скандалом, после чего перестали с ней здороваться. Лиза сначала переживала, потом махнула рукой. Она не так много зарабатывает, чтобы каждый месяц переустанавливать дверь.

Мальчишки продолжили за ней следить, вот и сейчас ей показалось, что за соседней дверью послышалась возня. Шпионили.

Владис подтвердил её подозрения. Недобро прищурился и сделал шаг в направлении соседской двери.

- Не надо, - негромко окликнула его Лиза. - Это просто дети.

Владис с явной неохотой остановился. Что он намеревался сделать - лучше не думать.

Квартира у Лизы была однокомнатной, досталась от бабушки. Мама два года назад вышла замуж за отставного полковника, переехала жить к нему в Томск. С отцом Лиза не общалась, он бросил их с мамой, когда Лизе было два года, и с тех пор не выходил на связь. Больше близких родственников у Лизы не было.

Матери она накануне позвонила и сказала, что уезжает в Вену по делам.

- Здорово! Рада за тебя. Фотки пришли на е-майл, - вот и весь ответ был.

Мама с головой погрузилась в новые отношения. Лиза на неё не обижалась, понимала, та личного счастья никогда и не видела, сама дочь на ноги поднимала. Пусть теперь наслаждается семейными отношениями.

Когда в комнату прошёл Владис, она словно сжалась, уменьшилась в размерах. Свободного пространства практически не осталось. Да, не предназначались хрущевские постройки для мужчин подобной комплекции.

- Вот два чемодана, которые я точно возьму с собой. А вот адрес и ключи.

Лиза предугадала действия Владиса. Или надеялась на них?

- Езжайте в аэропорт. Я скоро буду.

Как всё оказалось просто.

И как всё оказалось нелегко.

***

Юлиан её ждал. Бесился. Психовал. Разорвал в клочья боксерскую грушу. Поругался с портье. Сделал выговор администратору так, что девочка едва в обморок не упала. Побежала жаловаться руководству и к своему ужасу узнала, что Юлиан Джаджен совладелец отеля, в котором она работает.

Юлиан продолжал ждать. Вызвал Итона и снова загонял его на татами.

Ему было мало. Злость. Ярость. Гнев. Те эмоции, что били у него через край.

Холодный душ лился рекой. И снова мало.

Ему была нужна она.

Лиза.

Её тело.

И её запах.

Теперь Юлиан знал - у Лизы совершенно другой запах, не такой, как у Елизаветы Сатинской. Он попробовал его на вкус и понял, что нет ничего слаще. Ничего опьяняющее. Его невозможно перепутать. Невозможно забыть.

В тот злополучный вечер, когда к Лизе вернулась память, он вышел от неё, пошатываясь. Опирался на трость сильнее обычного. С трудом пытался сохранить лицо перед самим собой, не прислониться спиной к стене, чтобы перевести дыхание. Внутри все скрутило в тугой узел, опалило адовым пламенем. В висках стучало с такой бешеной силой, что, казалось, они не выдержат, лопнут - и кровь польется рекой.

О, да, ему нужна была кровь. И много. Иначе он натворит дел, о которых в последствии пожалеет. А именно - вернется к Лизе и закончит начатое.

Он мог взять её без труда. Он хотел её взять. Развести ее дрожащие ноги в стороны, открыть манящую сладость лона и проникнуть в него. Войти с силой, резко, до упора. Так, чтобы между его бедрами и её не осталось пустоты. Ни сантиметра. Чтобы не осталось даже воздуха.

Он хотел. Мог. Не стал.

В ту ночь он сменил трех "доноров". Пил кровь и не насыщался. Приказал привезти лучшую "кровавую" шлюху. Девочка старалась изо всех сил. Сначала станцевала стриптиз. Потом пустила себе кровь. Не помогло. Юлиан остался глух и к её красивому телу, и к её крови.

Два дня. Он потерпит. Выдержит.

Мать вашу, он ждал три столетия! Неужели не проживет два дня?

Два дня оказались длиннее, чем три столетия.

На этот раз он не поехал её встречать. Была мысль улететь одному, оставить её на Илаю и парней, потом передумал. Метаться по "Жерло"? Смысл?

Ему нужна Лиза. Рядом с собой.

Юлиан не понимал, что с ним происходит. Его вели инстинкты, и они требовали, чтобы его Лиза находилась рядом с ним. Двадцать четыре часа в сутки. Каждую минуту.

Он встретил её ленивой позой, развалившись в белом кожаном кресле.

- Добро пожаловать на борт, Лиза.

Лиза коротко кивнула, сжала сильнее дамскую сумочку, точно та была способна защитить её от жадного взгляда мужчины, прошла к креслу, расположенному напротив кресла Юлиана - других не было - и села.

- И тебе добрый день, Юлиан, - её голос звучал отчужденно. Всё-таки она подготовилась.

- Сердишься?

- Юлиан, скажем так - я не настроена вести задушевные беседы.

- Сердишься, - он едва ли не замурлыкал от предвкушения словесной баталии.

Лиза поджала губы и мысленно сосчитала до десяти.

- А ты бы не сердился, если бы в твою жизнь за последнюю неделю постоянно вмешивались посторонние? Причем, вмешивались кардинально. Переворачивали все с ног на голову. Коверкали. Подставляли. Пытались уничтожить. Присваивали. По тебе - это нормальный расклад?

Ни один мускул не дрогнул на красивом лице мужчины.

- Нормальный.

Брови Лизы изогнулись в наигранном изумлении.

- Даже так,