— Это ещё ничего. Бывает и хуже.

— Это Дарка, да? — влез незнакомый светлый феникс курса с шестого-седьмого.

— Да, но не советую пытаться одолжить или позаимствовать у него эту музыку, — охладил я пыл ученика и припугнул: — Предупреждаю: последующие гадости, наложенные этим звёздным ребёнком, снимать не буду. Сейчас концерт окончится, так что идите-ка по своим делам, — обвёл я взглядом разномастную компанию и, повернувшись, толкнул дверь, ведущую в комнаты Дэривана. И замер на пороге под напором обрушившихся на меня звуков. Я и забыл, насколько хорошая у Дэривана изоляция. Дарк там ещё не оглох? Как можно так громко слушать музыку?

Девочку я увидел сразу. Согбенная фигура сидела под одеялом на кровати, хотя Дэриван должен был сказать ей, что сидеть подобным образом при таком наборе травм категорически запрещено.

«…и, может, на крови

Вырастет тот дом,

Чистый для любви…

Может быть, потом,

Наших падших душ

Не коснётся больше зло».

Я прикрыл поскорее дверь. Что она слушает? Если у неё вся подборка такая, то лучшим выходом будет вообще забрать у неё этот джеров кристалл. И откуда она только подобную мерзость взяла?

Подойдя к кровати, я буквально навис над девочкой, на что она никак не отреагировала. Пришлось сдёрнуть укрывающее её одеяло. Дарк сидела, подтянув колени к груди и положив на них щёку. Взгляд тусклых почти безжизненных глаз смотрел, казалось в одной ей ведомое пространство.

— А ну выключи! — потребовал я. Она медленно подняла голову и спросила, но из-за глушащей музыки я понял смысл только по движению губ:

— Зачем?

— Ты что за гадость слушаешь?

На удивление, она меня даже поняла и ответила:

— Это вполне соответствует моему настроению.

— Выключи, поговорить надо.

Звук стал много тише, но так и не прекратился. Я только поморщился. Взяв Дарка за плечи, я аккуратно распрямил её, проигнорировав болезненный вздох, уложил на кровать и накинул на худое тело одеяло.

— Что за изломанная жизнь и бесполезный сюжет? Ты выжила — радовать надо! — возмутился я подобному настрою.

— Радуюсь, — криво усмехнулась Дарк. — Разве не видно.

— Нет! — рявкнул я, начиная выходить из себя.

— Значит, и радоваться нечему, — отстранённо отозвалась девочка. Я вообще перестал её понимать. Что за странности такие?

— Может, объяснишь? — перешёл я на мягкий, увещевательный голос. — После столь тяжёлой травмы тебе нужна вся твоя сила для скорейшего выздоровления, но никак не это упадническое настроение.

— Не думаю, что моё настроение хоть как-то повлияет на способности магистра Дэривана или на природные особенности моего организма.

Я едва зубами не скрипнул. Нужно срочно вытягивать её из этой ямы. Но как? За свою жизнь я вдоволь наобщался с особями противоположного пола, но все они были определённого контингента: воровки, убийцы либо продающиеся за деньги. Тем малолеткам, которых я охранял, незачем было разговаривать со мной. Для них я был просто предметом интерьера: полезного либо мешающего определённым планам. Но вот успокаивать или поднимать их дух мне ни разу не доводилось.

Присев на край кровати, я легонько дотронулся до впавшей щеки Дарка и, глядя прямо в глаза, попросил:

— Расскажи, пожалуйста, что произошло. Я хочу просто понять.

— Я уже всё рассказал Варану, — неприязненно отозвалась малышка.

— Я не имею в виду твоё происшествие с Канореном. Я про твоё теперешнее состояние.

— А что про него рассказывать? Лежу с переломанными костями и лежать буду ещё с пол-луны.

— И даже не ешь ничего? — вскинул я брови, кивнув на нетронутый поднос.

— Больно даже жевать.

— Жить тоже больно, но никто из сильных натур пока не жаловался.

— А я слабая и ранимая, — насупилась девочка. Я не удержался и расхохотался, услышав подобную характеристику.

— И эта «слабая и ранимая» почти победила наставника!

Дарк отвела взгляд и ничего не ответила.

— Малышка, послушай… — девочка вздрогнула и попросила:

— Не называйте меня так.

— Дарк получается довольно обезличенным именем, а о тебе я беспокоюсь.

— Хватит играть в доброту! — вспыхнула девочка, прожигая меня яростью своих глаз. Я аж онемел на миг. Неужели она до сих пор считает, что мы, наставники, ничем не можем ей помочь?

— Играть? Дарк, я на полном серьёзе обеспокоен твоим состоянием.

— С чего бы это? Я для вас никто!

— Не правда. Я хочу подать документы в конце этого курса на отцовские права над тобой.

Затаив дыхание, я наблюдал, как непонимание на её лице сменилось изумлением, потом недоверием, а под конец ехидством.

— Вы меня хотите усыновить или удочерить? — поинтересовалась, наконец, девочка. Я растерялся, не зная, что ответить. Она права: если я буду её усыновлять, то документы могу признать недействительными. А если раскрывать правду о том, что она не мальчик, то проблемы могут возникнуть много раньше ожидаемого. Признаюсь, я совершенно не принимал данный вопрос во внимание, о чём сейчас и поплатился.

— Не знаю, — взлохматил я волосы слегка нервным жестом. Эта девочка поражает совей внимательностью к мелочам и непредсказуемостью. — Думаю, что смогу уладить этот вопрос, когда и если он возникнет.

— Это глупо. Я не зарегистрирован ни в одном из документов Города. У них не будет никаких данных.

— Ну так что? Многие из жителей Ночного и Сумеречного города точно в таком же положении.

— Зачем вам это?

— Я не хочу, чтобы ты оказалась на улице, если нас всё-таки заставят исключить тебя из Академии, — почти честно признался я. Не объяснять же ей, что после исключения из Академии структуры Города ни за что не выпустят её из поля внимания. А это довольно тяжёлое бремя, от которого я хотел бы, по возможности, её оградить. — Одна, без средств к существованию и какой-либо поддержки… Ты достойна лучшего, чем прозябать в самых низах общества.

— У меня есть, к кому пойти, — враждебно отозвалась Дарк.

— А если они окажутся не теми, за кого себя выдают? Так у тебя окажется запасной вариант.

— Хорошо, но я совершенно не понимаю, зачем ВАМ это?

— Я сам когда-то пробился из низов, и совершенно не желаю, чтобы ты испытала нечто подобное.

— Откуда мне знаю, что вам можно довериться? — не хотела отступаться девочка. Я чуть слышно вздохнул. Тёмные бесплатники почти всегда оказываются на удивление трудными детьми.

— Дарк, нельзя быть такой ершистой.

— Почём мне знать, что ваше отношение ко мне впоследствии не изменится? Вы берётесь меня опекать, не имея обо мне абсолютно никакой информации.

— А что ещё я должен знать? — мигом напрягся я. Девочка точно что-то недоговаривает!