«Ты не задавалась вопросом, почему не хочешь верить уликам? — спрашивала мама. — Он использует на тебе то же оружие, что и с Роксаной. Красивое лицо, милая улыбка, игра, чтобы завоевать твое доверие, заманить тебя, а потом ранить, убить и сделать что угодно».

Красивое лицо, милая улыбка, игра…

Мир накренился, все кружась, и она отшатнулась с дороги в ближайшую березу, спряталась за ее стволом, хоть он не мог ее укрыть. Бригида не могла набраться смелости вернуться в лес. Но ей нужно было побыть возле зелени.

Ее сердце сжималось, рыдало, и слезы текли из ее глаз.

Она съехала по гладкой коре, уткнулась лицом в ладони. Ее интуиция, ее сердце подвели ее? Она была наивной, боролась за мужчину, который все это время был виновным?

Веретено Мокоши, все это время она защищала человека, который был как тот, кто ранил мамусю? Защищала, не зная о боли своей матери…?

Этим утром, когда он услышал, как его родители говорят с мамой, от него словно что-то оторвали. Она наблюдала за его лицом и увидела… что-то. Его беспечная улыбка, рисование у озера, ветер в волосах… Он был как крылатый дух ветра, парил свободно до этого момента. Слова его отца сжали одно крыло, сломали и оторвали, а мольбы матери впились во второе, тянули и тянули, пока и оно не оторвалось.

Он рухнул на холодную твердую землю, и на его лице были боль и поражение, он поднимался на четвереньки, на ноги в мире не света и свободы, а тьмы и ловушек.

Деревня считала его монстром, и он слышал об этом. Но поступок родителей поймал его и сломал что-то жизненно важное.

Он признал свою вину, но… верил ли он в это сам? Или просто верил родителям, брату, деревне…? Он выдал себя, потому что знал, что совершил немыслимое, или… он сделал это, чтобы спасти деревню… и ее?

Телега гремела на дороге, ехала к площади деревни, и она вспомнила слова Стефана. Каспиан отцепил мула от телеги, взвалил на себя бремя… разве он мог кого-то изнасиловать и убить?

Внутри нее все еще звенело «нет».

Хуже того, он не пытался себя спасти, поступая так ради всех.

Она смотрела на поля и дома на горизонте. Даже если она знала, что он невиновен, это не было важно, пока она не нашла настоящего убийцу и не доказала вину.

Она перебирала детали в голове. Все на празднике видели, как они ушли вместе, Роксана так и не попала домой, Каспиан был пьян и не мог вспомнить, рассказ Нины о той ночи и работник, с которым Каспиан говорил в поместье Малицки.

Доказательствами были слова свидетелей, Нины и работника.

Оставалась последняя надежда — допросить работника и Нину, которая последней видела Роксану живой перед тем, как она вошла в лес с убийцей. Нина должна была помнить что-то, что могло помочь. Она поговорит с Ниной еще раз и посмотрит, что еще полезного можно узнать, а потом проверит работника, если понадобится.

Она оттолкнулась от дерева, пошла в сторону дома Дариуша, спеша, чтобы спасти невинную жизнь.

* * *

— Я уже рассказала все, что помню, — Нина опустила ведро еды между стойлами в амбаре. Черный конь тряхнул головой, и она уклонилась от его укуса. — Если бы я могла как-то тебе помочь, я бы это сделала.

Было уже за полдень. Прошло больше половины дня, и у Каспиана оставалось мало времени. Если Нина не помнила или не собиралась помогать, то нужно было искать работника, которого Каспиан расспрашивал в поместье Малицки — ее последний шанс. И его.

За лесом была жизнь, тепло, которое могло прогнать годы одиночества, ждущие ее в противном случае. Она не была готова лишиться этого нового шанса и попасть в водную могилу. И Каспиана туда пускать не собиралась.

Запинающиеся шаги зазвучали снаружи амбара, они с Ниной повернулись к открытой двери. Большая ладонь прижалась к стене, Стефан заглянул внутрь. Он был потным, провел грязным рукавом по лбу.

— Вы видели…

Нина, вздохнув, указала на черного коня.

— Прошу, лучше следи за своими зверями. Мы слишком часто его тут видим. И сегодня наши рабочие потратили много времени, усмиряя его.

Стефан изобразил поклон, излишне стараясь.

— Я виноват. Почти. Мы не зря зовем его Демоном, — он огляделся. — И я сегодня думаю о другом.

Он ошеломленно посмотрел на Бригиду, прошел к стойлу и вытащил из кармана яблоко.

— Бригида? Ты не должна…? — веселье пропало. — Ты не у озера, — он опустил взгляд, потер яблоко о самую чистую часть рубахи.

Нет, она не была у озера. Они вдвоем верили, что Каспиан не виновен, и еще было время, чтобы спасти его и найти настоящего убийцу. Она кашлянула.

— Мне… нужно одолжить лошадь.

Стефан приподнял бровь, пока скармливал яблоко Демону.

— Ты пришла сюда, чтобы забрать лошадь из нашего поместья?

Она скрестила руки. Не было времени на его игру слов.

— Ладно, — он криво улыбнулся. — Но ты поняла, что его не зря зовут Демоном? — она не ответила, и он добавил. — Ты умеешь кататься верхом?

Она отвела взгляд.

— Мне придется одолжить и тебя, — пробубнила она.

Кроме нее, только Стефан верил в невиновность Каспиана. И он должен был уметь ездить верхом.

С понимающей улыбкой он прислонился плечом к стойлу. Демон поймал губами его волосы, и Стефан, кривясь, отодвинулся.

— Так ты хочешь его спасти?

Бригида кивнула, и он открыл стойло и вывел Демона, тот взмахивал головой и топтался. Стефан погладил голову Демона, успокаивающе шепча ему. Он успокаивал его мгновение, а потом запрыгнул на спину и протянул ей руку.

— Хорошо. Чего мы ждем?

Она невольно улыбнулась, взяла его за руку, и Стефан втянул ее на спину Демона за собой.

Нина нахмурилась, глядя на них.

— Но он виновен, — выпалила она. — Что еще делать?

Бригида поймала взгляд Нины и удерживала его.

— Узнать правду, — сухо ответила она.

У Нины, как у всех, был ответ, в который она хотела верить. Что-то быстрое, простой, удобное. Что-то, с чем они могли жить, а потом забыть.

Но ее долг Мокоше — и всем — был не дать то, чего они хотели, а то, что заслуживали Мокоша, Роксана и убийца. Это было медленно и сложно, неудобно. Но это было честно.

Стефан обвил ее руки вокруг себя.

— Готова?

Нина покачала головой, но это не имело значения.

— Вперед, — сказала ему Бригида, Стефан подтолкнул Демона, и тот помчался, стуча копытами, устремившись в поля.