— Мамуль, давай поиглаем, — тянет за руку Тим, чтобы привлечь внимание.

Вздрагиваю и, опомнившись, запоздало улыбаюсь.

— Прости, малыш. Конечно давай. Во что хочешь поиграть? — присаживаюсь рядом с Тимуром на ковер. Хоть игрушек не так много, но Костя все-таки позаботился о том, чтобы они были, а значит, точно есть, чем заняться.

Но, если честно, у меня все валится из рук. Не могу перестать думать о том, что происходит сейчас. Клим страшный человек, он уже доказал, что ни перед чем не остановится и никого жалеть не станет. Не зря даже Лесю выкрал. Значит, решил действовать наверняка. И неизвестно, что случится дальше, выберется ли Костя живым…

От этой мысли сдавливает горло, и я зажмуриваюсь на мгновение, чтобы не дать яду отчаяния расползтись по телу и затопить с головой. Нет, нельзя. Не стоит настраивать себя на плохое и думать о подобном. Да и показывать ребенку свое состояние тоже ни к чему. Это мы переживаем и у нас проблемы, а ему ни к чему о плохом думать.

— Мам, ты совсем не иглаешь! — расстроенно канючит Тимур.

Растерянно потираю висок и виновато улыбаюсь. На сердце неспокойно, все мысли заняты только тем, как там Костя. Неизвестно, что задумал Клим, может просто решил в его ловушку заманить и не вести свои непонятные игры, а пустить в ход оружие. «Боже, о чем ты думаешь!» — снова одергиваю себя с ужасом. Лишь бы только с Костей и Лесей было все хорошо…

— Прости, совсем не могу сосредоточиться. Может давай лучше прогуляемся? — предлагаю, чтобы отвлечь погрустневшего малыша.

— Я весь день плошусь на улицу, но ты говоришь, что нузно сидеть дома! — с самым разнесчастным видом восклицает Тим.

— Да? — переспрашиваю рассеянно, — Мы можем погулять по двору, посмотреть, не прилетели ли снова утки, чтобы их покормить.

Тимур мгновенно вскидывается, вся печаль с его личика испаряется и он, раскинув руки, начинает кругами носиться вокруг меня, изображая самолет.

— Да-а, точно! Пойдем зе сколее!

Со слабой улыбкой качаю головой. Какой же он все-таки непоседливый, никогда на месте не сидит. Интересно, Костя был таким же в детстве?

Поднявшись и собрав пару игрушек, а также захватив остатки батона, открываю дверь Тимуру и выхожу следом. Он тут же вприпрыжку торопится к озеру.

Наверное каждой женщине хочется, чтобы ее дети всегда были счастливы, ни в чем не нуждались, были здоровы и всегда в безопасности. Да и отцу тоже… поэтому Лютый не раздумывая пришел на помощь мне и сыну, поэтому без колебаний поехал к Климу. Для настоящего мужчины семья на первом месте. А ведь и Демид тоже хотел помочь… после нашего последнего разговора стало ясно, что он не собирается и дальше помогать Климу. Вот только что-то сделать он не успел, попал в аварию…

— Осторожнее, Тимур! — охнув, подхватываю сына под руку, когда он едва не падает с мостка в воду, — На что ты снова засмотрелся? Ты же так упадешь!

— Мама, мам, кто это? — перебивает он.

Оборачиваюсь в сторону, куда указывает сын и в одно мгновение сердце уходит в пятки, пропуская удар за ударом. Облегчение накатывает такой волной, что она едва не сбивает с ног.

— Костя… — выдыхаю одними губами.

Он направляется прямо к нам, держа на руках девочку. Как же она подросла, уже совсем не та малышка, которая едва одно слово говорить научилась! Воспоминания накатывают разом: как я присматривала за ней, круглые сутки находясь рядом, как кормила ее, как гуляли вместе, разучивали слово «папа».

— Леся! — выдыхаю обессиленно, когда Костя останавливается неподалеку и спускает дочь с рук.

Ноги сами по себе несут меня к девочке. Малышка совсем подросла. Леся тут же юркает за отца, когда я приближаюсь, и робко выглядывает из-за него. Сердце сжимается от ее враждебного взгляда исподлобья. Она, наверное, совсем меня не помнит… Узнать об этом можно только одним способом, поэтому я присаживаюсь на корточки перед Лесей и, заглядывая внимательно в глаза, спрашиваю с замиранием сердца:

— Привет. Ты помнишь меня?

Леся молча смотрит на меня, насупившись. Ни тени узнавания не мелькает на ее лице. Оно и понятно, она ведь еще совсем малышка, а я все-таки была рядом с ней не так уж и долго… В детстве время бежит иначе, два года для ребенка очень большой срок. Пытаюсь успокоить себя этими мыслями, но сердце все равно неприятно екает. Я с самого начала очень привязалась к Лесе, и даже после всегда переживала, как она, пытаясь выспросить у Демида или тайком как-то разузнать. Все, чего я добилась от Рокотова — «У нее все в порядке, займись лучше своим ребенком». Слишком жестокие слова, потому что чужой я Лесю никогда не считала.

Взгляд малышки перемещается за мою спину и, обернувшись, я понимаю, что она с любопытством разглядывает Тима.

— Тимур, это Леся, — улыбаюсь я, представляя девочку сыну.

— Твоя сестра, — добавляет Лютый, видимо, с самого начала решив ничего не скрывать, а после кивает в сторону Тимура, — А это твой брат, Леся.

— Мой братик? — глаза малышки расширяются от удивления.

Взгляд Леси словно наполняется маленькими дрожащими звездочками, настолько блестят от восхищения ее широко распахнутые глаза. Она срывается к Тимуру, хватает его за руку и, не дав ему даже опомнится, тащит назад к озеру, попутно что-то щебеча без умолку. Он сначала упирается, а потом и сам бежит следом.

Оборачиваюсь к Косте и не могу даже слова сказать. Я не знаю, как ему удалось, как вообще он не просто вернулся живым, но и Лесю забрал из цепких ручонок Клима. Всегда казалось, что пообещай ты Корнееву хоть все деньги мира, он никогда не откажется от своих планов. Так что случилось? Как?

Видимо, все эти вопросы так явственно читаются в моем взгляде, что Лютый, не дождавшись, когда я их озвучу, усмехается: