Шрифт:
Закладка:
Башкиры, как и другие народы, не могли представить, что человек мог существовать без имени. Имя - его вторая духовная суть, поэтому ребенку давалось, хотя и временное, имя. Приняв ребенка, повитуха обвязывала запястье ребенка какой-нибудь ниточкой и, заворачивая его в пеленки, нарекала именем. Новорожденный получал "пеленочное имя" -юргәк исеме, "пуповое имя" - кендек исеме. Оно являлось и своеобразным заклинанием от зловредных духов: наречением младенца именем повивальная бабка как бы давала им знать, что ребенок уже отмечен ею (для этой же цели повязывалась и ниточка). Пеленочное имя являлось временным. Постоянное имя новоровденный получал только после чтения муллой особой молитвы - "аҙан".
Кто-нибудь из присутствующих извещал мужа о рождении ребенка, сообщал ему радостную весть, Һөйөнсө, за что получал подарок.
Женщина продолжала лежать, пока не выйдет послед. Чтобы ускорить этот процесс, бабка трясла и мила живот или водила роженицу по дому, поддерживая ее (Горубнова. С.118), всовывала в рот волосы или давала рвотное (Никольский. 1899. С.122} Руденко. 1955. С.270), заставляла дуть в пустую бутылочку, выдавливала, стягивала живот; сажала в теплую воду или поила горячим чаем или коротом.
Послед ребенка - бала арты, һуңғы, бала Ъабы, бала яҫтығы, яткылык, улан арты - считался частью его самого, и обряд захоронения последа был как бы имитацией погребения человека: послед обмывали с молитвами (3, 7 или 40 раз), заворачивали в белую ткань на фен - "саван", улан арты кафене - "саван для последа". Заворачивали послед в 3 или 5 слоев, перевязывали нитками билэу еп. На севере Башкирии и в Пермской обл. послед клали в лапоть и бросали его в текучую воду или прятали на чердаке бани. У таджиков ребенок, выросши, бросал свой послед в воду со словами "пусть даст жизнь воды (бесконечно текущую), да будет жизнь его долгая" (Троицкая. С.116). Вероятно, такое же пожелание подразумевали и башкиры. Послед старались сделать недосягаемым. С этой целью закапывали послед обязательно в укромном месте и поглубже, чтобы не тронула собака или не наступил кто-нибудь, иначе, по поверьям, ребенок мог заболеть; но и не очень глубоко, в противном случае могло не быть больше детей. Захоронение последа осмыслялось как средство, обеспечивающее жизнь и благополучие ребенка. Считалось, что по тому, как был захоронен послед, можно было сказать, какое пожелание вложено в обряд: если послед лежал пуповиной вниз, детей больше не будет; если пуповина последа была обмотана влево, следующим ребенком будет дочь, если вправо - сын; детей будет ровно столько, сколько насчитывалось узелков в пуповине.
После выхода последа роженицу обмывали. Для этого ее сажали в таз с теплой водой и поливали, в бедных домах просто поливали из кувшина. Женщину переодевали в чистую одежду (Горбунова, С.118). Ей давали мясной бульон, чай с молоком, коро!, размятый с маслом в теплой воде, или сладкую воду. Использованные во время родов вещи тщательно мыли (обычно 3 раза) и вместе с послеродовыми выделениями закапывали в том же месте, где захоронен послед. После этого повитуха обмывалась сама.
Кормили ребенка грудью сразу же после рождения. Сначала давали правую, затем левую грудь. Подавали каждый раз, как только заплачет. Перед кормлением повитуха давала ребенку в ротик немного масла и меда, мазала мед на щеки, лоб и брови, приговаривая: "Минен, кеуек тук булһын, ике кулын май булһын, ауыҙың тулы бал булһын" - "Пусть будет сытым, как я, обе руки пусть будут полны масла, рот полон меда" (Белорецкий р-н); "Кешегә тәмде телле бул, матур, таҙа бул" - "Будь сладкоречивым к людям, будь красивым, здоровым" (Татышлинский р-н), - или давали немного сладкой воды или сметаны. Д.П.Никольский писал, что родильница оставалась в постели дней 5-6, но чаще менее этого срока, и затем только бабка вела ее в баню, но никогда не бывало, чтобы родильницу водили в первый же день после родов (Никольский. 1899. С.122). По нашим полевым материалам, баню для ребенка и родильницы топили и в день родов, все зависело от состояния родильницы.
После окончания родов, а если в тот же день топили баню, то после бани, все присутствующие при родах садились пить чай в честь ребенка - бәпәй сәйе, как бы отмечая этим появление нового человека. Здесь же, за чаем, повитухе за ее труды давали платье или платок.
Первое время после родов роженице помогали по хозяйству мать, свекровь или кто-то из родственниц; если никого из них не было, тогда сама повитуха.
Пока роженица лежала в постели, родственницы и соседки приходили к ней с поздравлениями, и каждая из них приносила с собой что-нибудь съедобное для нее: масло, хлеб, чай, сахар и пр. Кроме того, если рождался мальчик, они дарили ей кисеты янсык или лоскуты материи, если же девочка - то матерчатые нагрудные повязки тушелдерек (Руденко 1955. С.270). В народе говорили: "Балалы кешене ашатһан, сауаплы булаһын," - "Угостить роженицу - доброе дело". Если взрослые не могли прийти сами, они отправляли с гостинцами для роженицы своих детей. Навестить родившую женщину считалось обязательным, каждый старался опередить другого. Любая женщина, проходящая мимо дома родильницы, должна была хотя бы посмотреть на крышу дома или дым, выходящий из трубы, и тогда будто бы у нее становилось меньше грехов (Гафурийский, Мелеузовский, Бурянский р-ны, Пермская область). Иногда говорили свои благопожелания: "Бәхетле булһын" - "Пусть будет счастливым" (Бурзянский р-н), "Бәпәйегеҙ котло булһын, атаһына-инәһенҙ эйә булһын" -"Поздравляем вас с ребенком, пусть он будет опорой отцу-матери" (Хайбуллинский р-н) - или просто смотрели на ребенка, говоря: "Бэбэй курергә килдек" - "Пришли посмотреть ребенка" (Нуримановский р-н).
3. Послеродовые обряды
Первые 40 дней после рождения ребенка считались наиболее опасными как для него, так и для его матери. В этот период новорожденный и его мать были еще очень слабыми и уязвимыми для различных болезней. В течение 40 дней ребенка купали каждый день, уход за ним был особенно тщательным. В прошлом люди говорили, что "40 дней для матери и ребенка могила открыта" -"кырк көн кабер такта асык тора инәһенә" (Белорецкий р-н), "кэбер асык
