Удобно.

Но сделать последний выстрел я всегда успею, да и вообще, не знаю, что там мыслил Мёрзлый по поводу будущего Загона, но с Гуком оно по-любому будет чуточку светлее. Так что торопиться не будем.

— А если я помогу тебе Полынник удержать?

— Если поможешь… Поможет он… — Гук закусил губу. — Ну а если поможешь… Будет о чём поговорить.

— Что нужно делать?

— Для начала вернуть Пожарище.

— Тогда чего сидим? Командуй.

Гук пальцем начал чертить схему на земле, одновременно объясняя, что к чему. Я смотрел и вникал. Пожарище — комплекс из трёх зданий. В центральном раньше располагалась администрация города — монолитная двухэтажка с широким открытым крыльцом и памятником Ленину перед входом. Неудивительно, что именно редбулям доверили защищать этот опорный пункт, за Ленина они будут драться до последнего. Позади монолита параллельно друг другу находились две длинных одноэтажки с квартирами улучшенной планировки для работников номенклатуры. Именно они и фигурировали в разговорах как «чёрный вход». Между ними палисадники, скамеечки, детская площадка, бассейн. Сейчас от этого почти ничего не осталось, что-то сгорело, что-то обветшало от времени, поэтому и дали общее название — Пожарище. Удерживало опорник звено редбулей, около тридцати человек. Этого было достаточно. Чтобы пробить монолитные стены нужно что-то помощнее крупнокалиберных пулемётов. Рейдеры пошли на хитрость: обозначили окружение, и когда редбули повелись и двинулись отражать атаку с тыла, ударили в лоб.

— Нужно взять монолит, — говорил Гук. — Идём двумя группами. Дворник со своими с чёрного входа. Просто свяжи их огнём. На пулемёты не суйся, зря людей положишь. Я, Дон и редбули зайдём с фасада. Действовать придётся нахрапом, без подготовки. Но чем дольше будем тянуть, тем больше у них будет времени закрепиться.

Редбулей, способных держать оружие, оставалось семеро. Но что есть, то есть. Дворник со своими двинулся вправо, мы прошли вдоль стены и присели возле полуразрушенного угла. Малка подхватила сумку с красным крестом и увязалась за мной следом. Я показал ей кулак, она надула губы.

— Дон…

— Только попробуй. Помоги раненым.

— А если вас подранят?

— Справимся как-нибудь.

Гук выглянул из-за угла, я приподнялся и тоже выглянул. Метрах в сорока впереди торцом к нам стояло монолитное побитое пулями здание. Параллельно к нему была пристроена кирпичная одноэтажка. Окон нет, на крыше два укрытия из мешков с землёй. Рейдеры успели занять их. Несколько стрелков держали под прицелом всю площадь, и когда мы побежим к монолиту — а другого пути я не видел — мы будем у них как на ладони.

Сорок метров — это вся жизнь. Гук наставлял Дворника, чтоб тот не лез под пулемёты. Правильно, нахрена под них лезть? Но и под штурмовые винтовки соваться желания не было. Натовская пуля пять пятьдесят шесть пробивала организмы с той же лёгкостью, что и двенадцатый калибр.

— Гук, ты уверен, что это верный путь? — спросил я.

— Испугался?

— Не то, чтобы… Неуютно.

— Испугался, — уверенно констатировал Гук. — Ладно, не хнычь, я не мясник, людьми зря не рискую.

Он включил рацию.

— Мелкий, птичку запустил?

— Да.

— Подгоняй ближе. Как будешь готов, сообщи, — он пальцем поманил редбулей. — Значит так, дорогие мои адепты коммунистической пропаганды. У вас было задание: защищать горячо любимого вами Владимира Ильича от посягательств мирового капитала. Вы этого не сделали, и капитал теперь празднует победу. Думаю, да что думаю — уверен, комиссар обороны Анклава ваш поступок не оценит, и многих из вас ждёт дома серьёзный а-я-яй, поэтому выбор у вас не богатый: погибнуть в бою за партию и бронзового Ленина, либо вернуть всё взад. Что предпочитаете?

— Вернуть, — ответила за всех Малка. Она так и не послушалась меня и осталась с нами.

— Хороший выбор, — согласился Гук, — и главное, взвешенный. Стало быть, поступим следующим образом. По моему приказу дружно всей толпой выскакиваете и начинаете вести плотный огонь по мудакам на крыше. Задача: не позволить им вести прицельную стрельбу в нашу сторону. Остальные, то бишь мы с тобой Дон, стремительно бежим к позициям противника, зачищаем их и проникаем на второй этаж монолита…

— Тогда надо взять топор.

— На кой?

— Окно к капиталистам прорубить.

— Отставить топор, там уже прорублена нормальная дверь. Если будем действовать быстро и нагло возьмём второй этаж до того, как рейдеры опомнятся.

— А дальше?

— Они не стойкие, отступят.

Я не стал напоминать Гуку о том, что кроме рейдеров там ещё четыре проходчика, но вряд ли он о них забыл или не учёл в своём плане. Я здесь всего несколько часов, так что в моих напоминаниях крёстный не нуждается.

С той стороны, куда ушла группа Дворника послышался равномерный грохот пулемёта. Его начала покрывать редкая автоматная трель. Дворник делал свою часть работы. В центре тоже послышалась стрельба, не такая интенсивная, как на северной окраине, но зудящая и оттого неприятная.

— Командир, я на месте, — ожила рация.

Сзади послышался стрёкот коптера. Вёрткая машинка зависла метрах в пятнадцати позади нас. Под днищем я разглядел баллон. Взрывчатка?

— Жди, — коротко приказал Гук. — Автол, как у тебя?

— Постреливают, но не активно. Похоже, их тут не очень много. Что делать?

— Попробуй сам на них надавить. Там у тебя слева продмаг. Возьми его.

— Принял.

Через минуту стрельба в центре усилилась, ветер донёс хлопок гранаты. Мы продолжили ждать. Координируя действия групп, Гук пытался растащить силы рейдеров, участвовавших в захвате Пожарища. Но я пока не видел никаких передвижек. Проходчик справа продолжал сдерживать Дворника, засевшие на крыше рейдеры не дёргались.

Я присел, вытянув ноги перед собой, автомат положил на колени. Редбули заинтересованно уставились на него. В их арсенале подобного оружия днём с огнём не сыщешь, да и вся их экипировка выглядела чересчур упрощённой, рассчитанной по нормативы давно минувшей войны. Гимнастёрки, стальные шлемы с большими красными звёздами-мишенями на лбах, подсумки через плечо, противогазы. Не дорожит Наташка своими бойцами. Контора, при всей своей прижимистости, расщедрилась хотя бы на разгрузки и калаши, а у этих даже гранат не видно. Ну хотя бы ППШ есть, и то радует.

Взревел двигатель, я отчётливо услышал лязг гусениц.