Шрифт:
Закладка:
Автол бросил скупо: ждите, — и поднялся по лестнице. Я осмотрелся исподлобья. Народ вокруг подобрался тёртый, знают, как пахнет порох. Основное вооружение — калаши и помповые ружья. У каждого на поясе по одной-две гранаты. Бронежилетов мало, каска только у Автола, хотя в углу валялось несколько. Похоже, к личной безопасности здесь относились спустя рукава, а местное начальство в этом плане не особо чего требовало. На руках и ногах белые повязки в качестве опознавательных знаков «свой-чужой».
В глубине что-то вроде медчасти. Две женщины в клетчатом и белых косынках склонились над раненным. На полу грязными лентами лежали бинты, использованная вата, пакетики из-под нюхача, расплющенный баллончик оживителя.
— Эй, законники, поднимайтесь!
Наверху была обустроена смотровая площадка, прикрытая дощатой крышей. В центре стоял грубо сколоченный стол, на нём лежала карта, придавленная с одного края фляжкой, с другого тарелкой с недоеденной кашей. Над картой в позе роденовского Мыслителя застыл Гук. Поза была явно показной, если Гук о чём и размышлял, то исключительно о том, какого хера нам всем тут понадобилось. На Алису он посмотрел с беспокойством, по Звездуну и его винторезу скользнул презрительным взглядом, в котором густо было размазано серебро. Мне мог бы и обрадоваться. Я считал — и считаю — Гука своим другом, возможно, единственным в этом мире, а он как будто не заметил меня.
Гук выпрямился, ногой подвинул Алисе ящик, заменяющий стул.
— Присаживайся.
Алиса села, положила ладошки на колени. Звездун встал возле лестницы, я отошёл к заборолам, выглянул в смотровую щель. Вид на городок с высоты башни открывался великолепный. Дома в центре и на северной окраине частично разрушены, частично сгорели, остались стены да остовы. Видимо, там происходили основные боевые действия, и пока что обе стороны оставались при своих. Хотя если приглядеться, то прихожане всё-таки поддавливали и постепенно сдвигали наших к востоку. Слышалась интенсивная автоматная перебранка, глухие рыки разрывов…
— Чем обязан такой хорошей компании? — голос Гука звучал саркастически.
Нашему визиту крёстный мой не обрадовался и ждал от него чего угодно, только не добра. За его спиной сидел на корточках пацан лет шестнадцати и колдовал над коптером. Под рукой лежал помповик со сложенным прикладом. Жёсткая штука для ограниченного пространства. Левее и дальше стоял Автол, небрежно поглаживая пальцами рукоять пистолета. Оба делали вид, что заняты собственными делами, и нами не интересуются абсолютно. Но и от пацана, и от Автола тянуло угрозой, пусть не очень сильно, однако не учитывать их нельзя.
А вот Гук — это другое. Его силу я почувствовал сразу, как и он мою, но я вёл себя сдержанно, а он, пусть и не смотрел на меня, тут же попытался ментально надавить, проверить, на что я способен. Это как схватка разумов. Мысленно посылаешь противнику сигналы опасности и смотришь, как он реагирует: сопротивляется, маневрирует, атакует. Так делал старший Трезуб, пытаясь обнаружить меня и подловить. В тот раз я не откликнулся, и он решил, что сильнее. Не откликнулся я и сейчас.
— У нас особое сотрудничество, — ровным тоном произнесла Алиса. — Ты знаешь, что это такое, Гук, и потому уверена, не станешь мешать нам. Мы ищем людей, нарушивших контракт с шоу Мозгоклюя. Остальные нас не интересуют.
— Что они сделали?
— Отказались выполнять взятые на себя обязательства, говоря попросту: сбежали.
Гук кивнул:
— Это яма. Боюсь, по доброй воле никто из них с вами не пойдёт, — и развёл руками. — К счастью, у меня таковых нет. В наших рядах только добровольцы по стандартному сотрудничеству, а все приблудные — сплошь дикари. Ваших клиентов нет.
— Это радует, — ответила Алиса. — Нам меньше забот. Значит, отправимся проверять оставшиеся Территории. Спасибо за помощь, комендант.
И тишина.
Минуты две тянулось напряжённое молчание, стало слышно, как под башней кто-то командует:
— Построились! Дебилы, я кому всё это рассказываю? Смотрим на меня, мля… Сегодня вы все стали частью нашего небольшого, но очень дружного коллектива…
Гук хмыкнул и, явно намекая на выход, спросил:
— Уже уходите?
— Если у вас больше ничего нет… — с усмешкой начал Звездун.
Но Алиса перебила его:
— Ты с кем, Гук?
Она не изменила ни позы, ни тона. Как сидела тонкая и беззащитная, глядя на Гука большими холодными глазами, так и осталась сидеть. Но от её голоса у меня мурашки по спине побежали. То ли часть дара отца передалась ей, то ли… Мне стало не по себе. И Звездуну тоже, и всем остальным на площадке, включая Гука.
— Ты что хочешь… Что ты хочешь сказать? — медленно проговорил он. Лоб покрылся испариной.
— Всё повторяется. Когда-то ты встал рядом с отцом против Комитета Спасения, чтобы очистить этот мир от грязи. Прошло время, грязь скопилась снова. Настала пора взять в руки оружие и провести новую чистку. Несмотря на то, что ты сделал, отец по-прежнему уважает тебя и даёт возможность сделать выбор. С кем ты: с нами или с Тавроди? Тебе придётся к кому-то присоединиться, хочешь ты того или нет.
Гук облизнул губы. Таким подавленным я его ещё не видел.
— Не торопись, девочка… У нас с Мёрзлым был договор: я защищаю Полынник, меня оставляют в покое. Он дал слово. Вдруг приезжаешь ты и начинаешь долбить по мозгам: присоединяйся. Какого… всё это значит? А если не присоединюсь?
Алиса перевела взгляд на меня, я пожал плечами и окликнул квартиранта:
— Звездун, если что-то пойдёт не так, пацан твой. Дальше по обстоятельствам.
— Принял, начальник.
Пацанёнок сдвинул правую руку к ружью, Звездун поцокал языком:
— Не торопись, молодой.
Автол наклонился вперёд, ладонь легла на рукоять пистолета. Из такой позиции выстрелить он сможет только в меня, Алису от него закрывает Гук. А вот у пацана на линии огня и девчонка, и Звездун, но, прежде чем жать на спуск, ему придётся привстать, иначе помешает стол, так что при всех его скоростных возможностях Звездун окажется быстрее.
Поэтому главная моя проблема — Гук. Он заряжен, слева на бедре нож, другого оружия не видно. Это плюс, потому что Гук слишком опытен, боюсь, даже под дозой мне сложно будет с ним справится. Овладеть его
