годах он находится уже дольше моего покойного дедушки из другого мира, и вовсе не планирует надевать белые тапочки — глаза длинноухого пенсионера весело сверкали, а он сам, не переставая улыбаться, переминался с ноги на ногу, демонстрируя бодрость и энтузиазм.

Если бы при этом данный субъект не был одет в нечто, напоминающее хирургический костюм крайне знакомого мне светло-зеленого цвета, носящий несколько весьма характерных разводов, я бы даже улыбнулся в ответ. Пока же наглости хватило лишь решительно отпереться от навязываемого чувства вины за пребывание в сознании.

— Ну, не такая уж беда, — пожал плечами старик, о чьем имени я уже слегка начал догадываться, — Я всё равно стараюсь предусмотреть максимум погрешностей для любого плана, а уж для вас, поверьте мне, дорогой Магнус, я превзошел сам себя! Кстати, позвольте представиться, меня зовут Хартил ил Шаадор. Некоторые предпочитают звать Механиком, но я вынужден вас просить от этого воздержаться. Культура общения пострадает. Вы меня Механиком, я вас Висельником… и куда мы перейдем? На сленг низших? Кстати, история с вами получилась довольно забавная, я искренне над ней посмеюсь… как только сниму траур по старому другу. Бедолага ил Ланссаар…

Ошеломленный от количества информации, я помотал головой, пытаясь устаканить выданное, но затем, плюнув на попытки быть оригинальным, задал самый сакраментальный вопрос:

— Зачем я вам?

— Это очень сложный и комплексный вопрос, господин кид, ответ на который у меня займет много времени, — тут же среагировал старик, начиная возиться с замком камеры, — Но отвечу я обязательно! Вы для меня необычайно долгожданный и желанный… гость, к которому будет проявлено максимум уважения!

Наконец, он раскрыл дверь, тут же крикнув куда-то вдаль повелительным тоном.

— Окружающие меня обстоятельства, декорации, а также способ доставки полностью противоречат вашим словам, уважаемый Хартил, — проявил я чудеса вежливости: — Я имею в виду ту совершенно незначительную часть, в которой вы поименовали меня «гостем».

Эльф оперся лбом на прислоненную к решетке руку, посмотрел на меня, а потом как-то хулигански улыбнулся.

— Хорошо, дорогой мой Магнус, — насмешливо сказал он, — Допустим, мы отойдем от стандартов вежливости ради такой зыбкой субстанции, как правда. Я скажу вам, что вы для меня необыкновенно ценное сырье для крайне опасного и болезненного эксперимента, который имеет очень высокие шансы окончиться вашей смертью. Что за вами наблюдали с самого Кригстана, вели в Крозендрейке, «помогли» уйти от фабрикантов, направили на «Молниеносный» и перехватили в море мои люди. По моему приказу. Как вам такое?

— Эк… — умно сказал я, обмякая на столешнице.

— Переваривайте пока это! — махнул рукой старик, встречая сварливой отповедью троицу примчавшихся помощников, двух крепких парней и скромно держащейся за ними девушки.

Это был нокаут. У городского человека есть определенный уровень самозащиты психики, обрезающий его эмпатию до смешных значений. Мотоциклиста размотало по асфальту? Его даже не воспринимают человеком, сразу дураком, водителем мотоцикла, «хрустом» — он проходит мимо сознания, как изначальный дурак и смертник. Сгорел сосед? Туда же, но слава богу, что моя квартира цела. Дальнего знакомого скосил вирус? Фильтры сознания не пропускают полноту этой информации, выдавая лишь типовую реакцию. Психика защищает себя, потому что людей вокруг очень много, а ты у мамы один. Кстати, я в свое время считал, что подобная концепция отлично ложится на оправдание количества разводов в России. Люди просто не могли зацепиться друг за друга, поверить в то, что они пара навсегда. Защита эгоизмом.

Не суть. Смысл этих умозаключений был в том, что мое старое сознание фильтровало всю поступающую информацию, опираясь лишь на позитивные моменты. Новая жизнь? Замечательно! За нее нужно платить? Ну что же, фиксированная цена куда лучше, чем вечно висящий долг перед высшим существом. Это существо может тебя принудить? Уже неприятно, как и то, что будет нужно рисковать этой самой жизнью. В любом случае — крутиться можно, чем я и занимался, наивно полагая, что делаю это по своей воле. Оказалось, мне была уготовлена роль цыпленка, чья тушка по конвейеру доехала точно до заказчика. Почищенная и упакованная.

Хороший повод повесить нос.

Меня выкатили из камеры, перевели в горизонтальное положение и куда-то повезли. Носилки по хорошо освещенным коридорам толкала троица подмастерьев в то время, как Хартил ил Шаадор шел впереди, уткнув нос в бумаги, но периодически громко жалуясь на жизнь. Ему, видите ли, пришлось здорово напрячься, чтобы решить в срочном порядке множество организационных вопросов, выкраивая весьма неслабый кусок свободного времени под «работу с кидом».

Меня прикатили в место, вид которого вновь сыграл в минус, добавляя новые оттенки мрака и так незавидному положению «цыпленка». Огромный вытянутый зал с полукруглым потолком был битком забит разной жутью, которую легко можно было встретить в старых фантастических фильмах. Гудели какие-то машины, похожие на допотопные советские компьютеры, тихо чирикали аппаратные шкафы, из которых во множестве выходили гофры труб, истекал тяжелым синим паром стоящий в отдалении саркофаг, более всего напоминающий гроб. Подсвеченные зеленоватые резервуары демонстрировали, что в них что-то находится и это что-то когда-то жило. Или оживет. Типичная лаборатория безумного ученого.

Хотя… нет. Шикарная лаборатория безумно преуспевающего безумного ученого, мать его за ногу!

Носилки повернули, позволяя мне увидеть до этого славного момента пропущенную декорацию — вместо одной из тупиковых стен помещения был установлен здоровеннейший зеленый резервуар, в полупрозрачной жидкости которого находилась гигантская фигура… существа, напоминающего кентавра, но с задней частью от слона. Каждая из рук безжизненного титана была больше меня.

Кажется, товарищ Магнус, вам полный, недвусмысленный, и совершенно точно ничем не купируемый финиш. Мне казалось, мало что может переплюнуть эквилибристику на деревяшке качающегося корабля с петлей на шее, но… всё познается в сравнении. А ведь ещё тут был ихор. Я видел его сквозь стены и стенки сосудов, видел его красное сияние как под стоками полов, так и в гофрах труб. В «слонотавре» ихора было особо много…

— Так, благодарю! Свободны до вечера! — отмахнулся Механик от закативших меня в самый центр зала помощников. Те молча и быстро убрались, оставляя меня наедине с эльфом, незамедлительно меня озадачившим: — Ну как, Магнус? Оценили свою ситуацию?

— Как смог, — прохрипел я, — Только не понимаю, зачем вам это нужно по отношению к… материалу.

— Хорошая реакция, — покивал старик, вновь закладывая руки за спину, — Ни угроз, ни мольб, ни криков. Всё вокруг именно то, чем является, я не покривил душой ни в одном слове. Более того, дальше, как я до этого вас и предупредил, будет произведена крайне неприятная лично для вас операция, с возможно летальным исходом. Но, господин Магнус, всё