Шрифт:
Закладка:
— Скоро узнаешь, — усмехнулся Ян, и обратился к сестре. — Ты не против покинуть этот праздник жизни?
Лана отставила бокал и сцепила руки в умоляющем жесте. Вкупе с щенячьими глазками это смотрелось очень забавно.
— Я тоже за, — сказала Мила. — Тем более, мы с Яном должны вам кое-что рассказать. Вам обоим.
Она посмотрела на Дэна, и тот кивнул.
— У меня все равно не было других планов.
Они сидели в гостиной и разглядывали новые работы, для которых в мастерской не нашлось места. Мила заварила всем чай с ромашкой. В своей уютной квартирке ей сразу стало лучше. Правильно говорят, дома и стены лечат. К тому же заверения Дэна о том, что они во всем разберутся и найдут того, кто отравил ее — успокаивали.
— У меня пока нет версий, кто мог это сделать, но такие ситуации всегда оставляют след, — Дэн говорил спокойно и мягко, и на Милу это действовало гипнотически. — Сейчас слетаю в Шамбалу и расскажу о случившемся Максу и Лин Вею. В случае чего, они окажут помощь. А вам с Ланой сейчас стоило бы лечь спать. Отдохните — вечер был сложным.
Ян поставил чашку на журнальный столик и поднялся.
— Думаю, Дэн прав. Вам нужно выспаться. А нам пора отчаливать.
Дэн тоже поднялся.
— Будем на связи. Если что-то случится — сразу звоните. В любое время.
Они попрощались, и Мила села на диван рядом с Ланой, положила ей голову на плечо. Какое-то время они просто молчали, затем Лана произнесла:
— Все-таки, ты была права…
— В чем? — Мила лениво подняла на нее взгляд.
— Мне не стоит бояться Дэна…
Они посмотрели друг другу в глаза и рассмеялись в один голос.
— Можно я скажу «я же говорила»? Можно? Можно?
Лана потрепала ее по голове и ответила:
— Можно, но только один раз!
— Я же говорила! — торжествующе выпалила Мила.
— А мне, наверное, тоже пора… — задумчиво произнесла Лана.
— Куда это пора?
— Домой!
— И ты оставишь меня одну? После злодейского покушения на мою несчастную тушку?
Лана рассмеялась, и Мила обхватила ее руку у локтя, прижимая к себе.
— Сегодня я тебя никуда не пущу.
— Ладно, — протянула Лана. — Но завтра я возвращаюсь домой. Пора брать под контроль свою жизнь. А то в ней все слишком сумбурно. Слишком странно.
— Но ты же больше не боишься Дэна? — спросила Мила, удобней располагаясь на диване.
— Скорее нет, чем да. Но если меня вдруг убьют, ты будешь знать кто.
Четвертая ночь на диване вместо уютной кровати с ортопедическим матрасом добрее утро не сделала. Не разговаривающая с ним Лиза, специально гремевшая посудой на кухне, тем более. Но Ян сожалел лишь о том, что вчера из-за нежелания идти домой после качалки, поддался на уговоры парней и пошел с ними в бар, пропустить пару стаканчиков. Парой не ограничилось, и хоть до совсем свинячьего состояния Ян все-таки не напился, но голова болела так, как будто бы да. А еще сегодня по плану занятие с Милой, значит, надо бриться…
— Доброе утро, милая! — сморщившись от пульсирующей в висках боли, проорал он и пошел в ванную, зная, что ничего не услышит в ответ.
Зеркало встретило хмурой невыспавшейся рожей, которую, как в анекдоте, предстояло умыть. И побрить. Не только из-за Милы, но и чтобы меньше походить на отца, хотя бы не на того, каким тот стал в последние годы жизни. А ведь Ян раньше старался не думать об этом, и у него прекрасно получалось, пока он не попал к творцам, где каждый норовил напомнить о ненавистном родителе. Да вообще одни проблемы от этих творцов! Взять хотя бы Лизу: до Башни у них были практически идеальные отношения, а теперь приходится спать на диване, потому что внятно объяснить появление на вечеринке в обществе другой девушки он не мог. Кто же знал, что Дерек Штаут не пошутил насчет рекламы, только фотографию почему-то выбрал ту, где Яна запечатлели в обнимку с Милой. Да и подписал так, что в русском сообществе Яна захотят убить. Ему бы на их месте точно захотелось.
«Несмотря ни на что, Россия еще способна рождать на своих просторах настоящие таланты. Начинающий писатель Ян Смирнов и прекрасная художница Людмила Федорова тому отличное доказательство!»
Но Дерек хотя бы молчал про отца, в отличие от Анжелики Каро, сфотографировавшей их с Ланой, а затем в посте разродившейся душещипательной историей о дорогом друге Викторе Смирнове. И она, к несчастью, была не одна такая…
— Зато впервые за всю публикацию мои романы попали в популярное, и я получил заказ на цикл статей с хорошей оплатой, — подбодрил себя Ян и нарочито бодро улыбнулся гладко выбритому отражению, ставшему разом лет на семь моложе.
Когда он зашел на кухню, Лиза все еще была там — пекла пирог, судя по запаху — с мясом. Готовила она так же хорошо, как мама, и их с Яном отношения зашли настолько далеко и поэтому тоже. До встречи с ней Ян вообще не представлял в своей квартире женщину, задержавшуюся дольше, чем на ночь. Но теперь между ними пробежала трещина, и он не знал, как все склеить, потому что не мог рассказать Лизе правду. Как и отказаться от мира магии: не только из-за сестры и даже не из-за отца — ему понравился новый мир и новые возможности.
— Значит, ты теперь будешь звать меня милой, чтобы не ошибиться с именем?
Лиза заговорила неожиданно — Ян чуть аспирином не подавился. Прокашлялся, убирая ком в горле, медленно допил воду и только потом обернулся к ней, столкнувшись с обвиняющим взглядом.
— При учете, что ты у меня единственная, с кем я должен тебя путать?
— Не прикидывайся! — Лиза швырнула на стол прихватки и, уперев руки в бока, продолжила напирать: — Сначала у тебя появляется фотография этой Милы, потом ты начинаешь регулярно пропадать из дома, а в итоге идешь с ней на вечеринку для избранных!
Ян подавил вздох.
— Мила — подруга Ланы. Они знакомы с детства, а ее отец…
— Ага! И тут снова на сцене появляется твоя слишком беспомощная сестренка, которая и дня не может прожить, чтобы не вляпаться во что-нибудь!
— Не перегибай.
— Я перегибаю?! Ты посчитай, сколько раз за последнюю неделю к ней мотался. Пропадал на пару дней, даже телефон не включал. Это по-твоему нормально? Или такая идеальная отмазка, чтобы прикрывать свои измены? Мила — подруга Ланы, они знакомы с детства… Бла-бла-бла…
По-своему Лиза была права, а неспособность Яна достоверно объяснить произошедшие с ним события только усугубляли положение. Но за четыре дня непрекращающиеся обвинения в том, чего он не делал, достали. Проще признаться в изменах, чем доказать обратное. И самое обидное, Ян никогда не давал ей повода ревновать и надеялся, что заслужил определенный лимит доверия! Но нет, спустись с небес на землю и держи бирку «Все мужики козлы!» Оставалось только развести руками и покинуть здание, вернее кухню.
