Тверская ул., 25/9.

Центральную глазную больницу не просто сдвинули вглубь квартала. Ее развернули на 90 градусов, фасадом вдоль переулка, а так как переулок был ниже Тверской улицы, то сначала на новом месте построили цокольный этаж и больницу затащили на готовый стилобат (Мамоновский пер., 7).

Мамоновский пер., 7. Здание Глазной больницы на старой фотографии.

Мамоновский переулок приведет нас к скоропечатне Левенсона. В конце XIX века в моде был русский стиль, поэтому основатель типографии назвал свое детище на старинный лад – скоропечатня. Первую типографию Александр Левенсон открыл в Рахмановском переулке. В пайщики пригласил Иосифа Кнебеля, лучшего издателя художественных изданий Москвы, – для вкуса, и Андрея Карзинкина, текстильного магната, – для денег. Продукция выходила только высшего качества, будь то подарочные издания или народные картинки и плакаты. Все коммерческие шаги Левенсона оказались успешны, и заказы потекли рекой. После участия в оформлении коронации Николая II фирма получила высший коммерческий статус поставщика императорского двора. Левенсон печатает по договору с Московской конторой императорских театров афиши и программы, занимается факсимильным воспроизведением памятников древнерусской письменности.

Трехпрудный пер., 9, стр. 1.

Трехпрудный пер., 9, стр. 4.

Новую типографию Левенсону построил в 1900 году архитектор Федор Шехтель. Комплекс состоит из административного здания (Трехпрудный пер., 9, стр. 1), сторожки (Трехпрудный пер., 9, стр. 8), эти здания оштукатурены, и краснокирпичных зданий производственного корпуса (Трехпрудный пер., 9) и склада (Трехпрудный пер., 9, стр. 4).

Конторское здание скоропечатни больше похоже на замок, чем на редакцию, оно соединило традиции романской архитектуры с упругими линиями модерна. Помимо большой вывески на коньке крыши на стене находится говорящий барельеф: два мастера рассматривают свежий оттиск своего издания. Стилизованное соцветие репейника под эркером намекает на шотландское происхождение хозяев типографии, рода Левинсонов. Во время реставрации 2016 года восстановили исторические надписи под окнами. В конторском здании сохранились оригинальные рамы и двери, а Шехтель был мастер создавать необычные переплеты. Решетка ограды тоже сделана по рисунку архитектора. А вот фонари на ветвящихся железных стеблях исчезли, их можно увидеть только на дореволюционных фотографиях.

Первые двадцать лет Марина Цветаева прожила в доме своего отца в Трехпрудном переулке. Дом был одноэтажный деревянный в 11 комнат. Входили в дом со двора, а двор был заросший травой, с колодцем и выводком уток, которых разводил дворник. На дворе стояли отдельная кухня, прачечная, каретный сарай, два погреба, флигель в семь комнат – его сдавали.

Высыхали в небе изумрудном

Капли звезд – и пели петухи…

Это было в доме старом, в доме – чудном…

Чудный дом, наш дивный дом в Трехпрудном —

Превратившийся теперь в стихи!

Трехпрудный пер., 8.

Дом после смерти профессора Цветаева продали на дрова, и на его месте в 1926 году построили кооперативный дом «Творчество». После Великой Отечественной войны эту скромную постройку заменило эффектное шестиэтажное здание по проекту архитектора Дмитрия Булгакова. С балкончиками и ренессансными деталями, как было принято в 1948-м, в год окончания строительства (Трехпрудный пер., 8).

Большой Палашевский пер., 5/1.

Если от бывшего дома Цветаевых пойти в начало Трехпрудного переулка, вы придете к малоизвестному музею. Дом на пересечении Большого Палашевского и Трехпрудного построен в 1882 году, когда в моде был русский стиль, и многие дома не штукатурили, оставляли открытой фактурную кирпичную кладку (Большой Палашевский пер., 5/1). В 1892 году здесь снял квартиру князь Александр Сумбатов-Южин. Родился он в грузинской княжеской семье Сумбатошвили. Но в семье говорили по-русски, он окончил русскую гимназию в Тифлисе и грузинский язык знал не блестяще. А вот русский у него был сочный. Однажды после беседы нескольких литераторов кто-то пошутил, что, кажется, по-русски говорит только «грузин» Сумбатов. Пьесы князь издавал под фамилией Сумбатов, так сократили на русский манер Сумбатошвили, а на сцене выступал под псевдонимом Южин.

В квартире у Сумбатова четыре комнаты – гостиная, столовая, кабинет и спальня. После смерти зятя князь привез в Москву сестру с дочерью и снял для нее соседнюю квартиру. Приказал прорубить в стене дверь и объявил, что станут жить одной семьей, детей у них с женой нет, будут втроем воспитывать общую дочку. А если же его жена и сестра не уживутся, что же делать, закроем проем и будем ходить друг к другу в гости по лестнице. Современники говорили, что в гостиной становилось ясно, что здесь живет грузин. Ковры на стенах, на полу и на тахте, ковровые портьеры, на полках – серебро грузинских мастеров. В музее Сумбатова-Южина сохранилась не вся обстановка, но коллекция памятных предметов богатая. В 1914 году свой кабинет и еще одну комнату Сумбатов отдал под лазарет для выздоравливающих солдат. Его сестра заведовала большим лазаретом, открытым Грузинским обществом для раненых кавказцев.

Александр Сумбатов-Южин.

Южин был коренастым, широкоплечим мужчиной с крупной головой на короткой шее. Большим носом его дразнили конкуренты в начале карьеры – рисовали на театральном заднике гипертрофированный профиль. Но он играл роли любовников! Чем брал Южин? Голосом, темпераментом, умом и образованием. Его голос по красоте и богатству модуляций сравнивали с голосом профессионального оперного певца. Темперамент на сцене Малого он сдерживал – отпускал только на гастролях, особенно в родной и понятной ему Грузии. Ум и образование? Южин написал пьесу в стихах «Царь Иоанн Четвертый» и отстаивал свою трактовку Иоанна в спорах с историками.

Первая гимназическая пьеса Сумбатова называлась «Чуть-чуть не Фауст», согласитесь, абсолютно современное название. Многие драматурги играли, многие актеры писали, но именно Самбатов-Южин – гениальный актер и талантливый драматург. Все его 16 пьес репертуарные – современные и легкие для актеров. В них: панорама жизни, характеров, российских областей, хороший слог. Его фраза эффектна, образы яркие. С этим специально боролся Чехов и, похоже, победил. Немирович-Данченко говорил, что искусство Сумбатова звенит и сверкает так, что