планы Дины никак не входило. Журналистка уже предвкушала тот безудержный восторг, что неизменно переполнял её при написании самых лучших её статей. «Это мой наркотик, – подумала Диана. – И лечиться я не намерена». Резник с момента выхода своего первого материала была смертельно отравлена скандальной славой.

На этот раз ей повезло: в Москву она отправилась в компании привлекательного молодого мужчины, облик которого носил несмываемую печать высокого IQ, а взгляды на секс совпадали с Диниными. Попутчики посмотрели друг на друга, и в их головах одновременно пронеслась цитата из известного фильма: «Вы привлекательны, я – чертовски привлекателен, так чего же время терять?»

Плотно закрыв шторы и запёршись в купе, Дина и Андрей Витальевич (он представился именно так, хотя вряд ли был старше своей случайной любовницы) принялись изощрённо и медленно, с невыносимым тягучим удовольствием, изучать тела друг друга. Женщина несколько раз достигла заоблачных высот блаженства, что её немного удивило: обычно молодые клерки не владели столь тонким искусством удовлетворения сексуальных потребностей партнёрш. Что ж, во всех правилах есть исключения. И потом, должна же была судьба хоть чем-то отплатить Дине за длинную цепь разочарований!

На самом деле Андрей Витальевич был вовсе не клерком и к развитому интеллекту никакого отношения не имел. Сын мэра города N, ровесник Игоря Савельева и его товарищ по кутежам, Андрюша Северов недавно весьма некстати «осеменил» очередную любовницу, которая одарила его в отместку банальнейшим триппером. Папаша, оплатив девчонке аборт, поспешил отправить великовозрастного балбеса на лечение (и воспитание) к тётке в Москву (сестра N-ского мэра была известным дерматовенерологом, человеком весьма жёстких принципов).

Так что вскоре Дине предстояло совершить не совсем приятное открытие о состоянии собственного здоровья. И, рассуждая о том, что судьба платит человеку по справедливости за всё, неразборчивая московская журналистка, в сущности, была права.

30

Когда Женька проснулась, она увидела сидящую рядом с собой маму, белый холод стен палаты, свои забинтованные руки и попыталась вспомнить, что же с ней произошло. Из её детской памяти милосердно изгладились почти все события того страшного вечера, который полностью изменил жизнь многих людей в городе N. Единственное, что её пугало и беспокоило, – неизвестно откуда взявшийся панический ужас перед некогда любимым музыкальным инструментом. Она боялась даже просто посмотреть на пианино, а уж о том, чтобы сесть за него, не могло быть и речи! И ещё Женька ни за что на свете не хотела оставаться в одиночестве.

– Мама, а в больнице есть рояль? – на всякий случай спросила Женька. Элка удивлённо взглянула на дочь, опасаясь, что она мечтает поскорее вылечиться и начать играть (врачи утверждали, что это невозможно), и ответила:

– Нет, конечно!

– Хорошо, – удовлетворённо кивнула девочка. Глаза её казались слишком взрослыми и мудрыми, под воздействием успокоительных лекарств они слегка помутнели, но Женька явно всё понимала. Странно: она не спрашивала о Славике и Свете, не кричала и не плакала. Чуть позже до Эльвиры дошло: девочка ничего не помнит! И мать мысленно поблагодарила Бога за проявленное им милосердие.

Хотя могут ли высшие силы быть по-настоящему милосердными? Уже через минуту Карелина узнала ответ на этот вопрос. Зазвонил её сотовый, и торопливый голос Чарского вернул женщину с небес на землю:

– Эльвира Михайловна? Вас хочет видеть наш главный. Держись, Элка, он настроен уволить тебя. За что – не пойму.

– А ты не ошибаешься? – осторожно переспросила Эльвира, до которой ещё не дошёл смысл сказанного Чарским.

– Он даже пытался шантажировать меня. Хочешь, поговори с Мариной, – посоветовал Дмитрий Сергеевич и отключился. Элка в растерянности опустила телефон в карман. Женька встревоженно взглянула на мать, лицо которой резко побледнело и приобрело озабоченное выражение.

В этот момент в палату вошла докторесса: роскошная блондинка гренадёрского роста с грудью пятого размера, едва сдерживаемой полупрозрачным синтетическим белым халатом. Наверняка по ней вздыхает всё мужское население больницы!

– Здравствуй, моё солнышко, как у нас делишки? – Голос прекрасной амазонки оказался неожиданно высоким и нежным.

– Хорошо. Только я боюсь, – робко призналась девочка.

– А чего мы боимся? Разве такие большие девочки не должны быть смелыми? – Врач белозубо улыбалась, поглаживая Женьку по руке.

– Не надо говорить со мной, как с грудным ребёнком, – нахмурилась девочка. – Мне уже десять лет, слава богу!

Эта фраза, которую частенько по телефону повторяла внучке моложавая красавица-бабушка Ирина Николаевна, изрядно развеселила докторшу, и она заливисто рассмеялась. Женька невольно заразилась от женщины её солнечным настроением, и в этот миг Эльвира почему-то решила, что всё в их жизни обязательно будет хорошо.

Девочка с аппетитом поела принесённых матерью фруктов, мужественно перенесла несколько уколов и тут же сообщила, что хотела бы ещё немного поспать. Врач потихоньку посоветовала Эльвире покинуть палату на время действия снотворного, потому что для ребёнка сейчас сон – лучшее лекарство. Карелина дождалась, пока глаза Женьки закроются, а дыхание станет ровным и глубоким.

– Не переживайте, с ней всё будет в порядке. Похоже, она ничего не помнит, это защитная реакция организма на психологический шок. Может быть, страшные события останутся заблокированными в каком-то участке её мозга навсегда. А может так случиться, что они проявятся в определённый момент. Например, она увидит похожего на насильника человека или попадёт в сходную обстановку. Конечно, было бы идеальным, если бы в этот момент рядом с дочерью оказались вы или столь же близкий и родной человек, с которым девочка чувствует себя защищённой. А вот сейчас вы ей не нужны, она проспит минимум четыре часа. Мы колем очень хорошее лекарство, сильное, но мягкого действия. – Слова красивой докторессы внушали доверие. Во всяком случае, в ней не было ни тени высокомерия или сомнений в собственной правоте. Только сплошная доброжелательность.

– Значит, я успею заскочить на работу? – предположила Элка.

– Вполне, – улыбнулась врач. – Кстати, меня зовут Инна Ивановна, и отныне я отвечаю за здоровье вашей девочки. Она умница, она справится со своим состоянием. Но должна ещё раз предупредить: прогноз травматолога неутешителен. Женя вряд ли станет профессиональной пианисткой, хотя для себя, возможно, наигрывать и сможет.

– Она сказала, что не хочет играть, – задумчиво произнесла Элка.

– Давайте не будем сейчас делать никаких выводов и доверимся времени: оно и лучший