— Мы тут люди не хитрые, академиев не кончали, из источников пить не обучены, так что уж не взыщи, верховный, — мы без стихов… — начал первый, кривоногий, шмыгая носом. Мудрый бог даже покраснел от ярости, но опять-таки сдержался и кивнул.

— Ты тут цепь просил, чтоб волчару того поднебесного повязать, как кутенка, — продолжил второй представитель. — Так вот, цепей таких в природе нет.

— Не имеет аналога, так сказать, ни у нас, ни в ближнем зарубежье, — влез с дополнениями третий, интеллигентно кося обоими глазами. Один сдвинул брови и медленно выдохнул сквозь зубы. Я понял, что если сию же минуту не вмешаюсь, то могу выступать на следствии в деле об убийстве трех коротышек как пассивный свидетель.

— Да как вы смели, мыши в шляпах! Вам что, не дороги те тыквы, что на плечах уселись ваших?! С вас цепь просили! Не иное! А если нет ее на складе, так нечего клиенту уши лапшой завешивать нахально! Я прав или не прав, о Один?

— Воистину ты мудр, Сигурд! — Верховный бог переключил внимание на меня, появилась робкая надежда, что я сумею мягко погасить его гнев.

— Вот видите… Ответьте, прохиндеи, что вы приперли нам в обмен товара? И не орать тут хором, словно стая прибрежных чаек… Пусть вон тот, пузатый, один ответит Одину, и внятно!

Бог сурово кивнул. Указанный мной карлик шагнул чуть вперед и, горделиво приподняв на ладошках розовую блестящую ленту, громко сказал:

— Вот!

— Что вот?! Вот это?! И это мне? Ты мне… принес вот это и смеешь говорить мне «вот»?! — взорвался Один. Я было открыл рот, но тут же его захлопнул. Фрейя вцепилась в мой пояс сзади и со знанием дела потащила меня за трон, как в укрытие от неминуемой бури.

— Мне — ленту?! Ленту — мне?! И розовую!!! Нет чтоб голубую, раз уж пошел такой расклад… Нахалы! Не потерплю насмешек над святым, убью на месте всех, кто подвернется! — Разгневанный Один возвышался над мастерами, как Эйфелева башня. Бедные лилипуты от страха попадали на пол. До них наконец-то дошло, что «клиент всегда прав».

— Я ленту вашу вас же съесть заставлю! Она длинна? Длинна… вот и отлично! По пять локтей на брата вы сожрете, и пусть хоть кто-нибудь посмеет подавиться!!! — Он схватил ленточку мускулистыми руками, рванул… Ничего не произошло. От неожиданности небожитель едва не потерял равновесие. Он дергал еще и еще, он грыз ленту зубами, рвал через колено, тянул в стороны так, что мышцы на спине трещали, — результат тот же. Никакие усилия не позволяли верховному богу викингов, самому сильному на земле, разорвать тонкую девичью ленточку розового цвета.

— Из чего это сделано? — наконец буркнул он.

— Из медвежьих жил, кошачьих шагов, птичьей слюны, корней гор, рыбьего дыхания и женской бороды, взятых нами в нужных пропорциях, — робко ответили мастеровитые корнеплоды, поднимаясь с пола.

— Что скажешь, Сигурд?

— Ну, ваши мастера сдержали слово, и пусть они получат положенный оклад. Однако впредь пусть не хамят и не доводят бога до нервных срывов… Впрочем, хорошо все, что кончается улыбкой и застольем. Молите Одина! Он хоть суров, но крайне справедлив и так отходчив…

— Это твой лучший стих! — восторженно шепнула Фрейя. — Теперь отец точно сделает для тебя все возможное…

Между тем Один действительно довольно ласково переговорил с карликами и самолично проводил их до дверей. У самого выхода тот, что радовал косоглазием, хлопнул себя по лбу и обернулся:

— Эй, воин! Твое имя и вправду Сигурд?

— Не совсем, но… а что?

— Вчера вечером у Черного холма я столкнулся нос к носу с серой волчицей. Она не стала меня есть, а лишь сказала, что если мне встретится во дворце Сигурд — воин, ворлок и поэт, то это надо отдать ему. Вот посмотри…

У него в руках был небольшой плоский камушек. На коричневатой поверхности выцарапано сердце, пронзенное стрелой, и две буквы — Д и А. Мне все стало понятно.

— Угроза колдовства?! В моем доме?! — вновь завелся Один. — Да что же ты принес, глашатай черной вести? Вот сердце Сигурда — оно стрелой пробито. Вот руны… Что они скрывают — покрыто тайной даже для меня. Однако явно общий смысл трагичный…

— Не надо. — Я забрал камушек у карлика, переходя на обычную речь. — Все нормально. Такой рисунок в нашем времени обозначает любовь, а буквы — это просто «да». «Да» — значит: люблю, жду, помню, скучаю, приезжай скорее… Никакого трагизма, все замечательно, мне просто надо ее найти. А что, больше волчица ничего не сказала?

— Нет… исчезла, как лунный свет в тумане утра.

На этом вся троица окончательно распрощалась и откланялась. У Одина были дела, он носился со своей лентой, как младенец с импортной погремушкой, поэтому его дочь повела меня по длинным коридорам куда-то на отдых. Из ее незатейливой болтовни я понял, что Фрейя — богиня любви и красоты у суровых викингов. Ну… я бы так категорично не настаивал, но, видимо, здесь другие вкусы. Лично мне она казалась просто симпатичной школьницей, хрупкой, чуть угловатой, с маленькой грудью и доверчивыми глазами. Я ей чем-то понравился, она явно брала меня под свою опеку, хотя ничем не проявляла нередкой в таких случаях ревности. Наверное, ей просто нравилось общаться с настоящим, живым человеком, а грубые героические призраки уже начали утомлять. Я бы тоже охотно побеседовал на эту тему поподробнее, но… мы пришли. Меня разместили в уютной комнатке с окном, забранным полупрозрачной слюдой, здесь была кровать и камин. По велению Фрейи появился тот же поднос с едой.

— Отдыхай, ворлок, — попрощалась она. — Я зайду за тобой ближе к ужину. Ты расскажешь мне о рифме?

— Конечно. Спасибо за все. Ты чудесная девушка, Фрейя.

Она счастливо улыбнулась и убежала.

— Ты чудесная девушка… спасибо за все… муси-пуси… любовь-морковь… нежности телячьи! — язвительно раздалось у меня за спиной. — Ты решил тут всех цыпочек перещупать, горячий финский Казанова?

— Фармазон, вы хам, мужик и быдло! — привычно огрызнулся я. На моей кровати вольготно расположились оба братца.

— Циля, ты слышал, как он выражается?

— Крайне непристойно, но он ведь у викингов, эпоха весьма суровая, так что нам стоило бы простить ему некоторую крепость выражений. Сергей Александрович, примите мои искренние аплодисменты за столь великолепно разыгранную партию заморского гостя. Вы сразили всех! За несколько часов пребывания в совершенно чуждом мире добиться таких потрясающих успехов…

— Точно, ты молоток, Серега! Мертвецов понараспугал, с местными авторитетами в друганы вышел, квартирку с видом на море