«Тут же Объ рядом! Схожу, посмотрю…».

Чуть спустившись вниз, к берегу, пройдя пару улиц, и выйдя, судя по близости верхушек тальника над кровлями домов, на крайнюю к берегу улицу, Иван покрутил головой:

«Тут проходов к берегу не видно. Налево или направо? Мужчине привычнее – налево! Решено!».

Это оказалось неправильным. Пройдя изрядное расстояние по улице, он так и не нашел прохода к берегу. Возможно, в каждом доме, в конце огорода была персональная калитка к реке. Но вот с улицы – проездов или проходов не было. Пришлось возвращаться назад.

А вот если бы повернул направо – буквально через пару кварталов – был широкий даже не проход, а проезд! К берегу.

Вышел на берег, опять – взгляд налево, взгляд – направо. Тропинка вдоль берега идет. Есть такое дело. А сейчас куда? Здесь обрыв… неглубокий, но пара-тройка метров есть. Спрыгнуть-то – не проблема, а назад как?

Снова пошел налево. А вот сейчас – бинго! Метров через пятьдесят, тропинка выходила на изрядную такую полянку, со спуском к воде. В обрыве были вырублены ступеньки, на полянке – стояли пара вкопанных лавочек, и даже – дощатый стол.

Народ здесь по вечерам, судя по всему, «расслабляется».

Сидел, курил, щурясь на солнце…

«Как интересно… Давно у меня такого не было! Вот вроде бы – в прошлой жизни женщин у него хватало. Но таких ярких ощущений, такого восторга… да, наверное, с молодости не было. Если подумать – может это не мои эмоции, а Чибиса?»

В памяти пацана был эпизод. На какой-то «хавире», Хлоп притащил пьяную «маруху», и «с барского плеча» - презентовал ее пацанам. Вспоминалось, что их было четверо, сам Чибис, да еще трое таких же молодых шпанят. Баба была толстая, неопрятная, да и возрастом была – как бы не к сорока. В общем, воспоминания можно охарактеризовать как мерзотные, не иначе. И самому Чибису было противно вспоминать, да и приятели его – деянием не кичились.

«Мда… а здесь – восторг, чуть не переходящий в экстаз. Что-то мне такие эмоциональные качели… не очень. Получается – голова у меня соображает вот так, а эмоции – несколько… по-другому. Интересно, это уже шиза или еще в рамках нормального?».

Следующие дни для Ивана тянулись несколько тягомотно. Физические упражнения, писанина, валяние на кровати, опять упражнения… Скучно!

Со скуки же, взялся и перекопал Петровне огород – время подходило грядки делать, да картошку садить. Потом и грядки сделал. Нашел в сарае длинную бечеву, из палок сделал колышки, отбил грядки на земле, и накидав земли, граблями очень аккуратно разровнял.

В процессе краем глаза видел, что в огород несколько раз выходила Петровна, смотрела. Но не ругалась, а значит – все нормально. Пару раз мелькнула на соседнем огороде Вера. Один раз подошла к забору:

- Ишь ты как! Грядочки-то – как одна, ровнехонькие, славные такие! Красиво сделал!

- Могу и тебе с этим помочь!

Вера задумалась на секунду, и тихо ответила:

- Нет… не надо. А то Андрейка чего-нить себе надумает! Не нужны мне скандалы, да тумаки!

Разбавило скуку лишь одно утреннее появление у него Веры. Видно, узнав, что Петровна «упылила» на рынок, она и прибежала. Правда, только на пару часов, ну – может чуть больше.

За это время Иван и сам выложился до тремора в коленях, и женщину вымотал до изумления. Ну… понять можно – тело молодое, эти короткие встречи его не устраивали.

«Маловато будет…».

Получается, соседка «это» дело любит. А муж? А что муж… Иван видел его мельком в окошко, когда они приходили к Петровне в баню. Ну, мужичок… Среднего роста, не сильно-то и статный, проще сказать – довольно доходной, лет тридцати на вид. Поэтому, когда Вера говорила, что пожалуется мужу и Ивану будет «атата!», выходит - больше пугала.

- Я уж думал – позабыла ты меня, Верочка! Глаз не кажешь! Или не понравилось, а может – обидел чем? – Иван расцеловал женщину, крепко обнимая и затискивая ее.

Она посмеивалась, дышала прерывисто:

- Скажешь тоже… У меня же муж есть, и с ребятишками возни сколько… Дом… Огород. Да и работа тоже. А если эта ведьма узнает – солоно мне придется! Андрею расскажет – опять в синяках ходить!

Было похоже, что и она ждала этого визита. Оба – как с цепи сорвались! Как еще одежду друг друга не порвали, пока раздевались…

Вот только, к сожалению Ивана, несмотря на доступность Веры в сексе, и ее интерес к этому, были и свои «тараканы-ограничения»!

М-да… это в будущем – все такие «продвинутые», и позы разные, и способы… А здесь – миссионерская, да «раком», или как вариант – «по-собачьи». Вере последние – очень нравились. Кое-как уговорил ее – сесть сверху. Ну, а про что другое – все пресекало возмущениями – «я тебе что, шлюха распоследняя?», да фырканьем.

Еще пару раз выбирался в библиотеку. Листал подшивки газет, брал некоторые учебники, просматривал. Знатоком истории Сибири он не был. Так, читал в прошлом какие-то статьи, смотрел документальные фильмы. Но в памяти – мало что осталось.

Удивило то, что, фактически военноначальником, который внес наибольший вклад в освобождение Сибири от белых и интервентов, был некий Азин, про которого в той, своей истории, Елизаров вообще ничего не слышал. Упоминалась в статье в честь пятнадцатилетия освобождения Сибири, и фамилия Блюхера. Но как-то так, больше вскользь.

И общее впечатление о Гражданской здесь – она была более ожесточенная. Если в той истории, красные воевали с белыми жестко, а вот с интервентами – могли быть и какие-то договоренности, то здесь – и партизаны, кадровые части красных «хлестались» и с теми, и с другими предельно жестко, не разбираясь, так сказать – в сортах дерьма.

«Да и правильно! Пришли туда, куда вас не звали – будьте готовы получить за все сполна!».

Почитал учебник и в части Гражданской там, в России и на Юге. Вроде бы – все сходится, и фамилии, и, вроде бы, даты. Вот и Азин снова промелькнул – только упоминался уже в Польском походе, где и погиб.

И сейчас, «на верху», все более знакомые фамилии – те же Сталин, Молотов, Жданов, Каганович. И дедушка Калинин кому-то и что-то вручает.

«Да-а-а… без поллитры – не разобраться, где тут отличия от моей истории! Ладно, займемся бытом. А на «высокие ебеня» - положим!».

В пятницу Иван вновь входил